25 июня. Глупость или агрессия?

На следующих страницах мемуаров Мерецкова мы обнаруживаем прямое подтверждение гипотезы о том, что в возможность оттянуть начало воины с Финляндией он верил и к реализации этой возможности стремился. «…На советско-финляндской границе пока было спокойно. Видимо, Финляндия выжидала, чтобы принять наиболее благоприятное для себя решение. Но сколько собиралась она ждать? Месяц, неделю, день?.. В связи с этим группе офицеров штаба округа я поручил подсчитать, чего и сколько может понадобиться округу при различных ситуациях, если Финляндия выступит тотчас, выступит позднее или не выступит совсем (подчеркнуто мной. — М.С); если нам пришлют подкрепление, не пришлют его или мы сами должны будем помогать другим округам и т.д… В мирное время невозможно предусмотреть все комбинации, которые могут возникнуть после начали войны, особенно когда сама война идет не так, как предполагали. В таких случаях нужно проявлять максимальную оперативность и перестраивать планы в соответствии с конкретными обстоятельствами…».

23 июня 1941 г. установка на максимально возможную отсрочку начала боевых действий была фактически подтверждена поступившими в штабы Северного фронта и Северного флота указаниями «границу не перелетать и не переходить, никаких боевых действий против Финляндии впредь до особого распоряжения не производить!»

Затем наступил лень 24 июня, и кто-то доложил Сталину полученную из «достоверных источников» информацию о том. что на финских аэродромах сосредоточены огромные силы немецкой авиации (600 боевых самолетов, т.е. даже больше, чем было о реальности в составе всего 1-го Воздушного флота люфтваффе). Этот «кто-то» смог убедить Сталина в достоверности своих таинственных «источников». Возможно, после того, что произошло утром 22 июня на Западном фронте, долго убеждать Сталина и не пришлось. В обстановке всеобщей нервозности и неразберихи, которые царили в Кремле в те дни и часы, было немедленно и без рассуждений принято решение «нанести упреждающий удар по аэродромам противника в Финляндии».

Может быть, не знакомый с донесениями загадочных «достоверных источников» Мерецков имел неосторожность возразить. Может быть, просто недостаточно горячо поддержал очередное мудрое решение всезнающего «вождя». В обстановке дошедшей уже до пределов массового помешательства — «шпиономании» этого могло оказаться достаточно для того, чтобы прозвучал вопрос: «Скажите честно, товарищ Мерецков, как подобает коммунисту, есть ли у вас желание по-настоящему воевать с немцами и их пособниками? Если нет у вас такого желания, скажите прямо…»

Вот после этого и произошло все то. что произошло в реальности.

Кто и. самое главное, зачем подбросил Сталину эту явную дезинформацию? Ответа на этот вопрос нет, и едва ли достоверный ответ на такие вопросы будет в обозримом будущем найден. Дезинформация могла быть внедрена по разведывательным каналам германскими спецслужбами, крайне заинтересованными в провоцировании полномасштабной войны между Финляндией и СССР. Люди, доложившие эту дезинформацию Сталину, могли и сами не осознавать того, что противник использует их в своих целях. Не исключен и вариант прямой и осознанной измены.

С другой стороны, все могло произойти и без участия противника, просто в рамках очередного приступа межклановой борьбы в ближайшем окружении Сталина. Спасая себя или стремясь «завалить» Тимошенко, кто-то мог настойчиво обратить внимание Сталина на «близорукость и преступную беспечность» армейского руководства, которое уже «проспало» один внезапный удар противника и теперь готовится проспать второй такой же удар по Ленинграду. Одним словом — поле для догадок и конспирологических версии открывается самое широкое… Увы, в рамках имеющейся (можно сказать, отсутствующей) источниковой базы ничего более определенного сказать невозможно.