25 оттенков русского. От древних славян до бумеров и зумеров

А мы отправляемся в XX век, где встретим нескольких поэтов-новаторов. Футуристы, например, ставили такие эксперименты над языком, что дух захватывает. В результате этих лингвистических изысканий в русский язык пришло много новых слов. Прежде всего, конечно, это существительное заумъ и прилагательное заумный, которые отображают суть их творчества. Эти слова впервые употребил Алексей Кручёных, а потом они стали знаменем новой поэзии. В своей «Декларации слова, как такового» Кручёных объясняет, что «художник волен выражаться не только общим языком (понятия), но и личным (творец индивидуален), и языком, не имеющим определённого значения (не застывшим), заумным». Тогда, в 1913 году, слово заумь означало литературный приём — отказ от естественного языка, замещение его другими элементами. Сейчас значение этого слова стало гораздо шире: заумь — что-то замысловатое, непонятное, нелогичное. Конечно, примеры зауми футуристов, такие как юнёжь, бегиня, крыломах Велимира Хлебникова или грустина, поэмия, солнцескат Василия Каменского, в языке не задержались. Зато громадьё, голоштанный, сер-пастый Владимира Маяковского и бездарь Игоря Северянина неплохо прижились, и сейчас их можно найти в словарях. А поэт Василий Каменский, например, помимо стихов увлекался авиацией — он летал на монопланах и аэропланах. Считается, что именно он стал использовать слово самолёт в современном значении, и с его подачи оно закрепилось в русском литературном языке. Однако слово это придумал не Каменский, оно существовало в языке и раньше, задолго до появления авиации. В «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» в статье «Шлиссельбург», напечатанной в 1903 году, рассказывается, как войска Петра

Первого овладели крепостью Нотебург:«…особый отряд… переправлен на правый берег…флотилия блокировала крепость со стороны Ладожского озера; на самолёте устроена связь между обоими берегами Невы…». Как это понимать? Конечно, в Петровскую эпоху в армии не применялись самолёты в современном значении! В этом отрывке речь идёт о самоходных паромах, на которых можно было пересекать широкие реки, именно их триста лет назад и назвали самолётами. Это же подтверждает знаменитый драматург Александр Островский в пьесе «Бесприданница», написанной в 1878 году. Там один из главных героев — Паратов — обращается к своему собеседнику: «Так вы меня, Василий Данилыч, с „самолётом“ ждали?» Ну и для пущей убедительности вспомните старые добрые сказки, в которых герои летали на ковре-самолёте.

И мы с вами летим дальше, во вторую половину XX века. Не скажу, что прилетели напрасно, но этот период на авторские неологизмы небогат, хотя эксперименты с языком, безусловно, проводились. Много новых слов, например, придумывал и использовал в своих стихах Владимир Высоцкий. Алкоголий, антиребята, антимама, безгитарье — это только начало списка, но слова из него в народ не пошли.

Писатель Александр Солженицын попытался другим способом пополнить наш словарный запас. Он создал «Русский словарь языкового расширения», в который включил редкие слова, значительная часть которых была позаимствована из словаря Даля. Солженицын считал, что некоторые слова незаслуженно забыты, а «лучший способ обогащения языка — это восстановление прежде накопленных, а потом утерянных богатств». Вот такие, например, богатства предлагает вернуть писатель в русский язык:

• годичник — календарь;

• маловестие — недостаток вестей;

• бадьистое (ведро) — большое;

• взгарный — легко воспламеняющийся;

• худоумиться — дурить, не слушать добрых советов;

• гордыбачить — дерзко бахвалиться, грубить.

Слова эти, безусловно, интересные, но, как показывает время, бесперспективные для активного употребления. Мне они напоминают мой «Бабушкин словарь», над которым я работаю (писала о нём выше). На мой взгляд, словарь Солженицына более интересен с исторической и, возможно, лингвистической точки зрения, но для практики слова из него вряд ли пригодятся.