25 трупов Страшной общаги

Больно вспоминать – на физическом уровне больно!

Оксана поскользнулась в крови и шлепнулась задом на кафель. Сердце, зажатое в пальцах, с чавкающим звуком сократилось, сжалось, как сгнившее внезапно яблоко. Резко и неприятно запахло. Капли крови брызнули Оксане на лицо, и она швырнула сердце подальше от себя.

Дверь комнатки распахнулась, на пороге стояла Кира.

– Это ваше? – холодно поинтересовалась она, кивнув на сердце, пульсирующее около стиральной машинки.

Комнатка стремительно заполнялась тошнотворным запахом. Точно такой же запах стоял в другой комнате – большой и светлой, – когда Оксана… Когда она…

– Возьмите и выбросите, – распорядилась Кира, сверля Оксану взглядом. – Вы читали правила проживания? Нельзя такое проносить.

– Я не знала, – выдавила Оксана, хотя понятия не имела, что это вообще «такое».

Она хотела подняться, но не было сил. Пришлось ползти на четвереньках.

Пол уже был весь в крови. Руки и коленки скользили. Работающая стиральная машинка внезапно взвизгнула и задребезжала, разгоняя барабан. Мокрые вещи скользили по стеклу с внутренней стороны.

Сердце сжималось и разжималось. Мелкие порезы на нем раскрывались, будто маленькие рты. Оксане не хотелось брать сердце в руки, но еще меньше ей хотелось разозлить сейчас Киру. Она дотронулась пальцами до влажной поверхности, чувствуя, как где-то в мыслях вспыхивают мелкие яркие искорки. Сгребла сердце, прижала к груди:

– Куда выбросить-то?

– На улицу. Прочь отсюда, – сказала Кира.

От вони сделалось дурно. Оксана доползла до порога на коленках, размазывая кровь. Вывалилась мимо посторонившейся Киры в коридор. Даже затхлый воздух подвала казался сейчас вкусным и долгожданным.

Сердце пульсировало в руках, но уже не так интенсивно. От каждого удара в голове продолжали вспыхивать искорки. Будто скоро должен был разгореться костер. Будто чего-то не хватало, чтобы в мыслях Оксаны развеялась тьма.

Она перевела дух и смогла подняться. Дальше – легче. Сзади молча шла Кира. Оксана пересекла холл, оставляя за собой кровавые следы от тапочек, вышла на крыльцо под дождь и холодный ветер. У козырька яростно болтался фонарь, выхватывая из темноты размытые тени. Казалось, вокруг Общаги нет города, нет пустыря, а есть только ночь, в которой поджидают Оксану молчаливые, как Кира, неприветливые гигантские тени. Какой же крохотной Оксана ощутила себя сейчас. Какой же беззащитной.

Она размахнулась и швырнула сердце в темноту. Темнота приняла ее подарок очередным яростным порывом ветра.

– Хорошо, – сказала Кира за ее спиной. – И больше так не делайте.

Оксана обернулась и увидела, что пол в холле чистый, как и всегда.

– Мне нужно покурить, – сказала она.

Кира протянула сигарету и коробок спичек.

8

Оксана вернулась в прачечную, забрала влажные ошметки старых газет и отнесла в комнатку. Там разложила их вдоль батареи, старательно разглаживая, вглядываясь в размытые буквы.

Заголовок: «…йден без памяти в ста километрах от…»

Другой заголовок: «…Утверждает, что ему вырезали чув…»

Ничего толком не разобрать. В голове искрились мысли, задавить их не получалось, как Оксана ни старалась. Она бы с удовольствием напилась, если бы знала наверняка, что алкоголь вышибет память.

На протяжении ночи бегала несколько раз покурить. Казалось, что за дверьми других номеров кто-то прислушивается к ее торопливым шагам. Выжидает.

Уснула на рассвете – хотя какой, к черту, рассвет в Питере поздней осенью? И ей приснилось дрожащее сердце в порезах, которое уютно лежало внутри чьей-то грудной клетки под раздвинутыми ребрами. Оксана точно знала, чье это сердце, но, когда проснулась – забыла вновь.

9

Она не могла вернуться в прежнее состояние. Раньше ей было комфортно, а теперь нет. Раньше она не думала о будущем и о прошлом, а просто наслаждалась жизнью, в которую входили кофе, сигареты, тихие уютные булочные, прогулки, собственная комната, вечно включенный ноутбук, короткие сообщения на сайте, обработка заказов, доставка, обмен – да и много всего еще, – но теперь жизнь стала сложнее. Оксана подозревала, что так уже случалось раньше.

Она думала о прошлом, как о заледенелом озере, которое неожиданно начало подтаивать. Глыбы льда скрипели и хрустели под напором глубинной воды. Они готовы были вот-вот треснуть, и тогда воспоминания выплеснулись бы на поверхность.

А будущее представлялось страшным монстром, который охотился за ней по бесконечным коридорам старой Общаги. Ему что-то было нужно от Оксаны, он хотел указать путь.

А Оксана не хотела.

Каждый вечер она выходила на Невский проспект и растворялась в толпе людей. Людям было плевать, люди не видели Оксану, потому что вообще никого не видели в своих суетливых мгновениях. Она пила кофе, выкуривала одну сигарету за другой. Иногда назначала здесь встречи и обменивалась с клиентами разной неинтересной дрянью. Люди любили меняться, но совершенно не ценили последствия этих обменов. Растворялись.

Она любила вставать на цыпочки и смотреть поверх голов и зонтов, пытаясь выхватить из толпы то самое лицо, которое запомнила, которое могла узнать.