25 трупов Страшной общаги

С тихим шорохом тряпки с младенца осыпались на асфальт. Павлик ужаснулся: он держал в руках маленькую копию головы нищенки, только с более старым, морщинистым лицом. Голова была уродливым отростком, другой конец которого скрывался у нее под одеждой в районе сердца.

Вскрикнув, Павлик хотел отбросить мерзкий отросток, но не успел. Распахнув жуткую пасть, мелкая тварь оголила ряды острых зубов. Не дав Павлику опомниться, она вонзила зубы в его кисть. Отпив густой крови, тварь икнула, дернулась, но не отпустила. Довольно улыбаясь, нищенка поднялась и внезапно помчалась, увлекая Павлика за собой.

Павлик почувствовал, как с хрустом ломается его запястье. Закричав от боли и от осознания ошибки, он ударился головой об пол. Его тащили в сторону лестницы, ведущей из перехода. Сквозь обжигающую боль слышались хохот нищенки и рычание твари. Павлик дрыгал ногами, пытаясь вырваться. Его били об стены и об пол, пока Павлик не почувствовал, что больше не может сопротивляться.

Вдруг его отпустили. Над ним возникла уродливая маленькая голова. Взглянув в глаза Павлику, она хищно улыбнулась уголками губ. Через мгновение мощная челюсть впилась Павлику в нос и губы, вгрызаясь в плоть. Тогда Павлик умер.

Зина отстранилась от холодной бетонной стены перехода и проводила взглядом монстра, уносящего окровавленный, неподвижный труп Павлика.

Она знала, что эта личинка скоро умрет. Как жаль, что на прощание она решила полакомиться Павликом. В этот раз Зина никак не могла его спасти.

«Неуклюжая дура!» – От боли и отчаяния она осела на асфальт и закрыла потное лицо ладонями.

Проревевшись, Зина утерла нос подолом платья и тяжело поднялась на ноги:

– Не нужно было смотреть…

Дрожащими руками Зина вытащила из рюкзака ром-бабу и принялась механически жевать.

– Вот ведь неугомонный, – смахнув слезу со щеки, Зина нежно улыбнулась, вспоминая Павлика, и потрогала круглый живот.

Неожиданно толстуха упала на четвереньки и закричала. Ее лицо исказила мука, голова стала расти, рот расширяться.

Скрючившись, Зина изрыгнула младенца из своего громадного рта. Он шлепнулся на бетонный пол перехода и сразу пополз. Из груди младенца торчал маленький уродливый отросток, напоминавший копию его головы.

Зина выставила ладонь, намереваясь погладить младенца. Шевельнувшись, отросток потянулся вверх и распахнул пасть с острыми зубами. Осторожно убрав руку, Зина ласково прошептала:

– У-у-у, такой маленький и такой кровожадный!

Младенец глядел на Зину недружелюбно. Отросток опасно качнулся возле ее лица.

Зина поежилась:

– Будь счастлив. Я люблю тебя, ведь детей нужно любить любыми!

Тяжело поднявшись, она поплелась по ночному переходу, жуя пирожок с капустой.

На другом конце перехода показался высокий мужчина с чем-то продолговатым в руке. Он медленно и нетвердо шел по переходу. На его одежде блестели светоотражатели. Поравнявшись с тем местом, где погиб Павлик, дед Игнат упал на колени. Рассматривая полосы крови, старик трогал их руками и шептал:

– Ведь я чувствовал, чувствовал! Не уберег, старый болван!

Уткнув нос в рукав, старик зарыдал.

Вдруг он услышал шорох и странный писк. Поднявшись, дед Игнат огляделся и стал осторожно приближаться к ползущему младенцу. Чудовищный отросток на груди младенца оживился, чуя свежую плоть.

Не дойдя несколько шагов, дед Игнат поставил перед младенцем колонку и, поковырявшись в телефоне, подключил музыку. Из колонки грянул «Реквием» Моцарта.

Младенец исступленно заорал и начал корчиться. Отросток бессильно упал ему на грудь.

Вытащив из-за пазухи здоровенный нож, старик отсек отросток от тела младенца и бросил в сторону. Грудь ребенка залилась кровью.

– Утопить урода в речке! – В гневе дед Игнат грубо схватил младенца одной рукой.

Тот поглядел на него голубыми глазами и жалобно заплакал. Дед вздохнул:

– Надо же, мальчишка… все равно не будешь ты жить нормально!

Сморщившись, младенец чихнул и перестал плакать.

Расстегнув спецовку, старик бережно спрятал младенца, приговаривая:

– Ну-ну, тише! Нам нужно уходить, скоро придут наши, на зачистку. Я и так уже создал проблем, не убрал вовремя тело…

Издали послышался лай.

– Вот ведь, блин, – прошептал дед Игнат, наступив на отросток. – Еще одного убил. Совсем я что-то расчувствовался. Придется объясняться с комендантом, – он пнул отросток ногой и зажал рану на груди младенца платком. – Сам-то не хочет в общагу брать этих, а в город выпускает! – Оглядев переход, дед Игнат сердито замотал головой: – Мусор, мусор… кругом человеческий мусор! Мы гадим на улицах, гадим друг другу в души! – Дед нежно прижал к себе младенца и зашагал по переходу нетвердой походкой. – Она не виновата. Нет, не виновата, слышишь? – словно в бреду шептал старик. – Мы виноваты, мы! – Он прижал теплый, липкий комочек. – А мы с тобой, Павлик, мы обязательно начнем все сначала!

Наталья Волочаевская, Елена Щетинина Дело пахнет никотином