26-й час. О чем не говорят по ТВ

В Тегеране мы почти ничего не ели. Причина в том, что Иран — страна фисташек. Восемь из десяти орешков, которые вы встретите на планете Земля, будут из Ирана. И вот в первый же день нашего пребывания в Тегеране, героически перейдя улицу, отделявшую отель от специального магазина с орешками и сухофруктами, мы натрескались фисташек. Было их там видов 5, если не ошибаюсь. Продукт, как известно, калорийный и насыщенный белками, поэтому голода мы не испытывали вплоть до следующего посещения этого замечательного магазина. Ходили мы туда ежедневно. Кстати говоря, эта орехово-сухофруктная тема решила для нас проблему подарков и сувениров. Везли каждый по целому чемодану съестного.

Персидская баня

Она была прямо в отеле, и Раджаб настоятельно рекомендовал ее посетить. Действительно, мы порядком устали после трех дней съемок (а работали мы с восьми утра до восьми вечера), и расслабление с термическим эффектом было бы как нельзя кстати. И вот мы втроем — Раджаб, я и оператор Ленька Куликов — взяли полотенца и спустились на цокольный этаж. Там нас встретил не то банщик, не то охранник и поинтересовался, есть ли у нас плавки или трусы. Как минимум трусы были, о чем мы, правда, не без удивления, ему доложили. Но охранник не унимался:

— А какие у вас трусы?

— Да самые обыкновенные трусы!

Удивление постепенно перерастало в раздражение.

И тут охранник говорит:

— Покажите-ка мне ваши трусы!

Оказывается, по местным исламским традициям не только женщина, но и мужчина должен закрывать свое тело одеждой. И привычные для нас плавки или трусы — не годятся. Нужны были штаны до колен. Раджаб об этом знал и подготовился заранее, а что до нас — то он понадеялся на сговорчивость банщика. Не тут-то было. Мы показали ему наши трусы, и он их не одобрил. Пришлось идти в город на рынок и купить за три доллара спортивные шорты. Справедливости ради скажу, что неприятного осадка эта история не оставила. До сих пор смешно. А баня была великолепная.

Где я?!

Второй день съемок начинался с посещения местного парламента — меджлиса. Сев в такси, мы отправились по нужному адресу.

— А далеко ли ехать?

— Минут двадцать, ну, может, полчаса.

Едем 20 минут. Смотрю по сторонам. Светло-серые здания высотой в два, реже в три этажа. На первом — лавка или автосервис, на втором — жилье. Едем 30 минут. Смотрю по сторонам. Светло-серые здания высотой в два, реже в три этажа. На первом — лавка или автосервис, на втором — жилье…

— Раджаб, далеко еще?

— Да нет, чуть-чуть осталось.

Душно. Меня начинает укачивать. По сторонам стараюсь больше не смотреть. Смотрю вперед. По обеим сторонам дороги — светло-серые здания высотой в два, реже в три этажа. На первом — лавка или автосервис, на втором — жилье. Мы ехали не меньше часа. Картинка не менялась. Полная потеря ориентации. Город словно бы был раскатан по земле, как тесто для лаваша. И сколько бы мы ни ехали — все одно и то же! Короче говоря, до меджлиса я добрался едва живой…

Пронесло

Опросы людей для фильма мы снимали на нескольких улицах. Одну из них я хорошо запомнил, поскольку на ней было много молоденьких симпатичных персиянок, а с самой улицы открывался замечательный вид на современные многоэтажки и на горы, на фоне которых эти чрезвычайно редкие для Тегерана здания смотрелись особенно выигрышно. Вернувшись в Москву и просматривая видеоматериалы, поступившие не то от Reuters, не то от APTN, обнаруживаю ту самую улицу, где я неделю назад прогуливался. Прямо средь бела дня на нее выкатили три подъемных крана и у всех на виду — а ведь там и дети наверняка были — повесили трех, как было сказано, шпионов, уличенных в сотрудничестве с США и Израилем. Я был в шоке.

Лирическое отступление

— Надеюсь, друзья, я не разочаровываю тех из вас, кто раскрыл эту книжку исключительно с целью прочесть что-нибудь публицистическое или политэкономическое. Мне кажется, что говорить только на эти темы — значит вычеркивать из повествования огромный кусок впечатлений и переживаний. Жизнь, которую мы проживаем, не ограничивается только работой. По крайней мере моя жизнь — не ограничивается. Поэтому буду иногда рассказывать о том, что в последние годы зафиксировалось в памяти ярче среднего, обывательского, бытового.

— Нет, ничего. Мы не против. Рассказывай.