26 мифов о России. Ложь и тайны страны

Считать Россию родиной политического терроризма, конечно, нельзя, поскольку этот способ борьбы против власти и за власть известен давно. А вот по размаху и результативности террористической деятельности «Народная воля» и сегодня, во времена разветвленного международного терроризма, производит глубокое впечатление.

В XIX веке русские террористы, безусловно, занимали лидирующую позицию, оставив далеко позади всех западных экстремистов, вместе взятых. «Народная воля» не только брала на себя ответственность за теракты, но и, как правило, мотивировала и даже анонсировала их. Партия даже рассылала предупреждения о вынесенном приговоре будущим жертвам.

К моменту прихода Александра Второго к власти страна была тяжело больна, но, как показали реформы, все же излечима. Результатом убийства Царя-освободителя стало то, что реформы в стране остановились. Для больной страны это было смертельно опасно. Для революции – замечательно.

«Наиболее эффективным оружием народовольцев оказался террор… Это отчетливо проявилось в секретной инструкции «Подготовительная работа партии» (весна 1880): «Партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный момент действия, начать дело и довести его до конца. Искусно выполненная система террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10–15 человек столпов современного правительства, приведет правительство в панику, лишит его единства действий и в то же время возбудит народные массы, т. е. создаст удобный момент для нападения».

(«Универсальная энциклопедия Кирилла и Мефодия» (интернет-издание), 2009 год).

Все мы, люди – любим, умираем, убиваем друг друга. Много тысячелетий в этом смысле ничего не меняется. Но террор как таковой – это детище Великой французской революции, и его отсчет надо вести примерно с этого времени. Наиболее четкую формулировку террора дал Робеспьер – совершенно открыто, поскольку тогда это не было негативным словом, а, наоборот, предполагало позитивный смысл. Он опирался на другие формулы, Монтескье и других философов, и мысль была очень простая: террор – это способ управления обществом в экстраординарных условиях, когда правительство позволяет себе незаконные методы управления, включая открытое насилие.

С учетом же прошедших лет и современных реалий террор можно определить так – это способ управления обществом посредством превентивного устрашения.

Если же попытаться классифицировать террор, то можно выделить три основные формы: террор правительственный, террор управляемой толпы и индивидуальный террор.

С правительственным все понятно, можно не объяснять. Террор же управляемой толпы – это когда кажется, что происходит народное волеизъявление, а последующие историки выясняют, что оно было не совсем и даже совсем не стихийным.

Впервые у французов замелькало слово «террор» в сентябре 1792 года, когда науськиваемая якобинцами толпа перебила узников в тюрьмах, под предлогом, что это аристократы, у которых связи за границей, и что через них к республике якобы тянут свои костлявые руки интервенты. Это был террор толпы – якобы народное волеизъявление. Очень темную роль во всем этом сыграл тогдашний министр юстиции, один из самых интересных деятелей французской истории – Дантон.

В нашей истории период с февраля до октября 1917 года тоже можно назвать временем террора толпы, поскольку все проводимые тогда демонстрации и грабежи были не просто народными волнениями, а направлялись разными политическими силами.

Третья форма террора, в связи с которой мы и вспомнили Нечаева, – индивидуальный террор. Самое интересное, что начиналось использование термина только применительно к террору толпы и правительственному террору, и только почти через столетие в России впервые террором стали называть покушения – то, что мы теперь называем индивидуальным террором. Можно сказать, что государственный террор и террор толпы – изобретение французов, а индивидуальный террор – наше отечественное открытие.