2666

Фейт думал, что ему подарят «Манифест» Маркса, — возможно, оттого, что в гостиной везде, по углам и под стульями, высились стопки его экземпляров, изданных самим Антонио Джонсом, — неясно, на какие деньги, и непонятно, как он уговорил печатников; но, когда старик вручил ему книгу, он с удивлением понял, что это отнюдь не «Манифест», а увесистый том под названием «Работорговля», за авторством некоего Хью Томаса, о котором Фейт раньше никогда не слышал. Поначалу он не хотел принимать подарок:

— Это дорогая книга, и наверняка у вас нет других экземпляров.

Джонс же ответил, что волноваться тут не о чем: мол, он добыл книжку не деньгами, а хитростью, из чего Фейт сделал вывод, что книгу старик украл, — впрочем, опять непонятно как, все-таки в возрасте человек, ему уже не до проделок; с другой стороны, вполне возможно, что в книжном, который старик иногда обворовывал, у него был подельник, молодой негр, и тот смотрел сквозь пальцы на то, как Джонс время от времени запихивает книгу под пиджак.

Несколько часов спустя, уже в своей квартире, Фейт пролистал книгу и сообразил, что автор-то ее — белый. Белый англичанин, ко всему прочему — преподаватель в Королевской военной академии Сандхерст, что для Фейта равнялось военному инструктору, сраному британскому сержанту в коротких штанах; поэтому он книгу отложил и читать не стал. А так — интервью с Антонио Улиссом Джонсом приняли хорошо. Фейт, правда, заметил, что для большинства коллег все эти события в хронике вписывались исключительно в шаблон афроамериканской экзотики. Чокнутый проповедник, чокнутый экс-музыкант джазист, единственный член компартии в Бруклине (Четвертого Интернационала) — тоже чокнутый. Но с социологической точки зрения получилось куда как красочно. Интервью понравились, и он через короткое время превратился в штатного редактора. Антонио Джонса он больше не видел, да и с Барри Сименом вряд ли когда-либо теперь пересечется…

Проснулся Фейт до рассвета.

До отъезда он зашел в единственный приличный книжный магазин в Детройте и купил «Работорговлю» Хью Томаса, экс-преподавателя Королевской военной академии Сандхерст. Потом пошел по Вудворт-авеню и прогулялся по центру города. Позавтракал чашкой кофе и гренками в греческом квартале. От более сытных кушаний отказался, и официантка, блондинка лет сорока, спросила, уж не болен ли он. Фейт сказал, что у него проблема с животом. Тогда официантка забрала чашку с кофе, которую уже успела принести, и сказала, что сейчас подаст нечто более подходящее случаю. И вскоре возникла перед ним с чашкой взвара из аниса и пеумуса, который он никогда в жизни не пробовал и поначалу решительно отверг.

— Тебе лучше выпить это, а не кофе, — сказала официантка.

Она была высокая и стройная, с очень большой грудью и красивыми бедрами. Черная юбка, белая блузка, туфли без каблуков. Несколько мгновений они смотрели друг на друга в молчании, в выжидательной тишине, а потом Фейт пожал плечами и принялся за отвар, отпивая глоток за глотком. Вот тогда официантка улыбнулась и пошла к другим клиентам.

В гостинице, уже готовясь съехать, он обнаружил на автоответчике сообщение из Нью-Йорка. Какой-то незнакомый голос просил его созвониться с начальником своего отдела или начальником спортивного отдела как можно скорее. Он спустился в вестибюль и позвонил. Трубку взяла его соседка по столу, сказала подождать — она попытается отыскать завотдела. Через некоторое время голос, который ему не был знаком и представился как Джефф Робертс, начальник спортивного отдела, начал говорить о боксерском поединке. На ринге Каунт Пикетт, сказал он, а у нас поблизости ни одного репортера. Чувак звал Фейта Оскаром, словно они много лет были закадычными друзьями, и все говорил и говорил о Каунте Пикетте, многообещающем парне из Гарлема в полутяжелом весе.

— А я тут при чем? — удивился Фейт.

— Ладно, Оскар, — сказал начальник спортивного отдела, — ты же прекрасно знаешь: Джимми Лоуэлл умер, и мы так и не подыскали ему замену.

Фейт подумал: бой наверняка будет в Детройте или Чикаго, а побыть далеко от Нью-Йорка в течение нескольких дней — неплохой план.

— Ты хочешь, чтобы я сделал репортаж?

— Так и есть, дружище, — сказал Робертс, — страничек пять: самое важное о Пикетте, собственно поединок и что-нибудь из местной экзотики.

— А где состоится поединок?

— В Мексике, дружище, — сообщил начальник спортивного отдела, — и имей в виду: у нас командировочные побольше, чем у вас.

Собрав чемодан, Фейт в последний раз отправился навестить Симена. Старика он застал за книжкой — тот читал и делал какие-то пометки. Из кухни доносился запах специй и овощной поджарки.

— Я уезжаю, — сказал он. — Вот, зашел попрощаться.

Симен спросил, есть ли у него время, чтобы поесть.

— Нет, увы, — отозвался Фейт.