27 приключений Хорта Джойс

— И вас, — успокоила Наоми, — однако я хочу немедленно знать, откуда Джеку Питч известно, что я говорила о медведе без вас?

— Я наблюдал, — начал Питч, — что люди, рассказывая свои волнующие впечатления, особенно о животных и птицах, незаметно для себя, моментами впадают в подражание жестов, интонации, характера и разных индивидуальных особенностей этим самым животным, указывая руками форму и высоту повествуемого. И вот, когда я вошел в гостиную, я обратил внимание, что на гладкой позолоте нижней рамы картины имеются на тончайшем слое пыли свежие 2–3 отпечатка пальцев. Я сравнил их с имеющимися у меня в записной книжке и нашел, что это пальчики Наоми. А так как в момент рассказа обычно рассказывающий берется за самые неожиданные вещи, то по отпечаткам пальцев можно предположить, о чем шла речь. По высоте рамы я решил, что Наоми говорила вероятно о каком-то животном, которое видела на дереве, а ее отпечатки пальцев изображали лапы медведя. Любопытства ради, я пристально осмотрел ряд вещей и быстро нашел на телефонном аппарате продолжение следов, расположенных в точном порядке, как на позолоте рамы. Вот и все; это довольно просто, если уметь…

— Браво, браво, — разнеслось всюду.

— Я в исключительном восторге, — кричала Наоми, — ах, мамочка, а как было интересно, когда Джек Питч в Мельбурне по отпечаткам пальцев, оставленных на портрете Хорта, начал разыскивать в разных местах этих подозрительных людей, которые увезли Ниа.

— Я уже рассказывал Наоми, и кажется при вас, при всех, — заявил Джек Питч, — гораздо более интересным я считаю выслушать рассказ лэди Старт о сне, которым она спасла свою дочь от укуса змеи, когда мы были за тысячи километров. Чукка этого еще не слыхала да и мы вскользь…

— Очень прошу вас, лэди, — подтвердила Чукка.

— В свою очередь Чукка, — вмешался Рэй-Шуа, — обещала нам после обеда рассказать о себе: по существу, ведь она и есть Хораз, во имя чье написана моя «Последняя книга» — это ли не величайшая организация радио-сцеплений отдельных интеллектов и явлений в одно целое — в один активный разум… Чорт возьми, разве есть более высшие доказательства моей теории радио-мысли, как то, что расскажет нам после обеда Чукка и сию минуту лэди Старт.

— Прежде всего я должна извинительно сознаться, — с искренним волнением начала лэди Старт, — в своем скептицизме относительно всякого рода теорий передач радиомыслей, особенно во снах… Но случившееся со мной отныне изменяет мой взгляд: теперь я верю книгам Рэй-Шуа и особенно «Последней книге», где профессор Хораз мог, не выходя из кабинета, предвидеть между прочим, различные опасности, грозящие кому-то за далекие тысячи километров, и мог своей волей предотвращать неминуемую беду.

Рэй-Шуа благодарно кивнул головой.

— С минуты, как только с вами улетела Наоми, — продолжала лэди Старт, — я естественно беспокоилась за благополучие ее первого путешествия. Всячески мысленно я желала ей и всем счастливого пути. Муж меня успокаивал именем нашего друга Хорта. Но вот однажды — этот день и час ночи записаны и у меня и Наоми — я немного ранее обычного легла спать, а муж читал. И я увидела сон, будто в австралийских дебрях, в темную ночь, у двух костров сидят на земле Наоми и Хорт. Будто огромная змея подползла из кустов к Наоми… Но Хорт был отвлечен и не видел… Желая спасти Наоми, не помня себя, я закричала: Наоми! Наоми! и проснулась с сильно бьющимся сердцем. Муж сказал: «Ты только что кричала: Наоми, Наоми. Что случилось?» Я объяснила свой крик страшным сном, и мы вместе с мужем поверили в счастливый исход грозившей опасности.

— Вот, я жива и здорова, — весело раскланивалась Наоми.

Лэди Старт поцеловала свою дочь.

Час оживленных рассуждений и воспоминаний, связанных с этим случаем, привел обед к концу.

Пить кофе с ликером и фруктами все перешли в гостиную.

Мужчины закурили.

Было заметно, как Хорт заволновался перед рассказом Чукки…

13. И раскрылись Чукки уста

Последние лучи заката загасли и остудили золото картинных рам, когда все, будто по волшебному мановению, затихли, насторожились, как перед чудом.

С чистого, иссиня-изумрудного неба голубым бриллиантом смотрела в окна вечерняя звезда, ожидая желанных слов…

Опустив вуаль длинных ресниц, Чукка, глубинно вздохнув, выждав готовность всех ее выслушать, начала свою повесть…

И раскрылись Чукки уста: