28 лет, каждое лето

Джейк вспоминает, как отец Урсулы впервые показал ему эту железную дорогу в подвале дома. Это было под Рождество, Джейк тогда учился в девятом классе. Все детали были тщательно проработаны; по площадке с горами и равнинами змеились рельсы. Там была даже деревенька, убранная к празднику, как настоящая! Клинту, брату Урсулы, до этих сокровищ нет дела, может, еще и потому Джейк стал выказывать тогда бурное восхищение. Он бы и рад поделиться всем этим с Мэлори, вот только поймет ли она?

Хотя, похоже, она понимает все даже лучше, чем ему кажется.

– Я посплю в комнате для гостей, если хочешь побыть один. Мне так неловко, я ведь его не знала, – говорит она.

– Не уходи, – просит Джейк.

В глубине души ему горько, и еще он злится, что все случилось именно сегодня, а не неделю спустя и даже не завтра. Сейчас ему больше всего хотелось бы заняться любовью с Мэлори в последний раз, но какая теперь может быть любовь?

Джейк летит в Саут-Бенд через Бостон и Детройт. Его самолет приземляется в понедельник в четыре часа дня. Наш герой хочет взять такси, но в аэропорту его встречает отец. Алек Маклауд обнимает сына.

– Ты знаешь, что такое горе. Ты поможешь ей справиться.

Когда они садятся в машину, отец вспоминает:

– Урсула сказала, ты был на Нантакете. С тем твоим однокурсником? Как его зовут?

– Купер, – отвечает Джейк. – Его зовут Купер Блессинг.

– Точно. Она сказала, у вас такая традиция.

На душе у Джейка скребут не кошки, а какие-то страшные шакалы. После смерти Джессики он поклялся быть порядочным человеком – ради родителей. Они пережили столько боли, что сын просто не может причинить им новые страдания. Он будет очень стараться, прыгнет выше головы, но никогда не соврет им, не сделает ничего, порочащего их имя. Джейк представляет, как расскажет отцу о Мэлори. «Каждый год на День труда, что бы ни случилось». У него бы камень с души свалился, расскажи он кому-нибудь. Но что скажет отец? А мать? Джейк боится это даже представить. Нет, доверять родителям эту тайну нельзя. Никому нельзя.

– Традиция, – кивает Джейк. – Встречаемся каждый год на День труда.

Урсула убита горем. Джейк приходит в дом к де Гурнси и застает ее на детской кровати. Она лежит, спрятав лицо в подушку.

– Привет. Это я.

Он садится рядом. Она рыдает, потом наконец приподнимает голову, как пловец, выныривающий на поверхность, чтобы глотнуть воздух. Что-то говорит, но слов не разобрать. Кается, что она ужасная дочь, худшая на свете. Командирша. Неблагодарная, холодная, грубая, надменная. Отец с матерью побаивались ее, и правильно делали: Урсула всю жизнь относилась к ним свысока. Относится до сих пор.

– Папа меня любил, но я ему не нравилась, – всхлипывает она. – Ты сам говорил, родители считают меня угрюмой и зацикленной на себе. И это правда! Я такая и есть! Даже сейчас!

Джейк гладит ее по спине. По телефону ее голос звучал спокойно, и Джейк представлял, что застанет ее за подготовкой церемонии прощания в университетском клубе. Она могла бы выбирать псалмы для службы или писать некролог по заказу местной газеты. Он даже допускал, что она будет работать.

Ошибался. Броня Урсулы треснула.

* * *

Вторник проходит как в тумане. Друзья и знакомые заходят к де Гурнси, выражают соболезнования, приносят какие-то сладости, цветы, книги из разряда «Как пережить горе», бутылки «Джеймсонс» – Ральф любил эту марку виски. Никто из домашних к этим бутылкам не притрагивается. Знакомые и незнакомые люди успевают десятки раз сказать Урсуле с Джейком, как им повезло, что они есть друг у друга. И столько же раз спрашивают, когда они поженятся.

Среда. Похороны. Джейк с родителями в церкви на одной скамье с Урсулой, Линет и Клинтом, который прилетел из Аргентины в последний момент. Брат Урсулы отрастил длинную бороду. Проститься с Ральфом пришла половина преподавательского состава Нотр-Дама. Ректор Мэллой произносит надгробную речь, солист университетского хора поет «Аве Мария». Трогательная месса. Урсула все время плачет. Джейк думал, она скажет несколько слов, но это невозможно. Она потеряна, идет ко дну. Неужели момент, которого он ждал столько лет, настал? Неужели он может в кои-то веки стать пажом Урсулы, подхватить ее на лету, как Супермен, не дать ей упасть?

Нужно выходить на работу. Урсула с Джейком летят в Вашингтон утром в четверг. Они занимают свои места в первом классе, бортпроводник смотрит на Урсулу и предлагает им апгрейд. Как только они пересаживаются, она спрашивает, как он съездил на Нантакет.

– Да хорошо вроде. Столько всего произошло с тех пор, что я уже и забыл.

– Там была девушка, на автоответчике. Кто это?

– Кто? – Джейк достает журнал авиакомпании из кармана кресла впереди – старается вести себя непринужденно. – Может, сестра Купера. Это дом Блессингов.

– Сестра Купера? Та самая подружка невесты, с которой ты танцевал на свадьбе?

Джейк опускает журнал с напускным раздражением:

– Урсула, честное слово, я не помню.

– Она была там? – не сдается Урсула. – Сестра Купера?

Джейк был у Мэлори четыре раза. Какое счастье, что ему только теперь приходится лгать!