28 сантиметров счастья

– Да, твой телефон в одной из башен Москва-сити. Потом я заметил, что он двигается на парковке, но, подбежав к выезду, не увидел тебя ни в одной из машин и решил подождать. Мне повезло. Ты уехала с каким-то мужчиной, а я поймал такси и проследил за вами.

– Господи, Гоша. Ты самый настоящий сталкер, – поражаюсь я, а он по-доброму, но немного снисходительно, смотрит на меня.

– Диана, мы живем в информационном мире. Вычислить человека, у которого есть телефон, стало очень просто.

Я развожу руками. В этом мире многое просто. Если в туалет сейчас решит зайти маньяк – то он просто возьмет и похоронит Гошу где-нибудь под плинтусом. Тощий мальчик Гоша, который весит около семидесяти килограмм, пусть и очень умный, но даже пальцем пошевелить против этого дикого животного не успеет.

– Гоша, солнышко, – произношу я, и кладу ему ладонь на грудь, подталкивая к выходу. Да, это не Садаевский рельеф, а унылые равнины. Мир несправедлив – одним он дает ум и доброту, а другим – привлекательную внешность и умение зарабатывать деньги. Гоша, тем временем, растерянно смотрит на мою руку, а я продолжаю, – пожалуйста, уходи. Долго объяснять, но ради твоей безопасности – просто уйди и забудь про все.

– Диан, я понимаю, что тебя держат в заложниках…

– Гош, ты ничего не понимаешь. Все гораздо сложнее, – втолковываю я, продолжая двигать этого парня-жердь к выходу, но он словно ногами врос в белую плитку санузла, – я беременна от этого человека, который меня держит в заложниках.

Вот так легко и непринужденно я сообщаю Гоше ту самую новость, которую не смогла бы выдавить из себя в другой ситуации. Глаза парня округляются. Кажется, он в неподдельном шоке.

– Чего?..

– Долго объяснять. Мы с тобой поссорились, и я пошла месяц назад в клуб. Мне подсыпали наркотик в напиток, и наутро я ничего не помнила. Это вкратце. И да, у меня двойня.

– Поздравляю, – растерянно произносит Гоша, а я закрываю со стоном лицо руками, – то есть… ты была с кем-то в ту ночь и забеременела?

– Да. Я тебе изменила. Прости, Гош. Ты только не озлобляйся, знаешь, не все девушки такие, – бормочу я.

Гоша молчит. Долго и напряженно молчит, а моя макушка начинает чесаться, словно он сверлит ее взглядом. Я убираю руки от лица, потому что тошнота снова подкатывает к горлу и машу на дверь, предлагая Гоше уйти прямо сейчас.

– Диан… – внезапно произносит он, – ты ведь не виновата. Получается, тебя изнасиловали. Это будет свинством бросить тебя в таком положении.

Господи, что?! Приходит моя очередь стоять в шоке. Я открываю рот, и пытаюсь что-то беззвучно сказать, как рыба, выброшенная на лед. Поднимаю руки и развожу ими. Кажется, Гоша поехал крышей. Или работает ангелом на полставки.

– Гош, ты… – выдавливаю я, – ты что? Я тебя бросаю. Все, иди.

– Нет, Диан. Я не расстанусь с тобой. Ты попала в беду, а я разве похож на мудака, который сбежит при первых трудностях?

– Гоша, Боже мой! – я хватаюсь за голову, – зачем тебе это? Беги! Успеешь еще хапнуть дерьма в жизни. Поверь, ты не хочешь становиться в двадцать лет отчимом двум близнецам! Сейчас придет человек, которому приказано меня охранять, – я размашисто указываю на дверь, – и грохнет тебя. Или челюсть сломает. Просто уходи, я не хочу тебе проблем!

– Мы сбежим вместе,– твердит Гоша, а я, закрыв ладонью рот, бросаюсь к унитазам, потому что меня откровенно выворачивает. Падаю перед белым другом на колени, издаю жуткий звук, склонившись над ним, пока Гошин ровный голос эхом отскакивает от стен, – я все продумал. Перед тем, как пойти в туалет я позвонил в полицию и сообщил, что тебя удерживают силой. Тот человек, который сидит в зале – я загуглил про него. Его лицо мне знакомо. Десять лет назад его обвинили в убийстве. Он убил соседей, семью из четверых человек. Женщину, мужчину и их дочерей.

– Боже мой, – шепчу я. С кем я провела сегодняшние полдня? Мурашки по коже. А он еще держал меня за руку в кабинете УЗИ.

– Он все отрицал на суде, но его все равно посадили. Видимо, нашли доказательства. Странно, что он сейчас на свободе. В новостях не писали, что он вышел, но когда сюда приедет полиция – ему явно будет не до нас.

– Гоша, – я вытираю рот тыльной стороной руки, – а охрана у дверей?

– Тут два выхода. Мы вылезем через окно на кухне – оно выходит на другую сторону.

Поднявшись с колен и нажав на кнопку унитаза, я выхожу из комнатки обратно к Гоше. Мне невероятно стыдно перед ним за то, что со мной произошло и за то, что я ему рассказала, но он смотрит на меня так же, как смотрел и до этого дня. В его глазах нет презрительного выражения, или отвращения.

– Сильно тошнит? – интересуется с сочувствием он, – продержишься до дома?

“Господи, обеспечь ему вход в рай без очереди” – мысленно молюсь я на Гошу, и внезапно вздрагиваю. По коридору кто-то идет к нам. Мы оба замолкаем и замираем. Я смотрю на дверь, чувствуя, как плывет пол под ногами от ужаса, а Гоша смотрит на меня. Дверь, скрипнув, начинает открываться, а у меня внутри все обрушивается: в пространстве между косяком и дверью я вижу лицо маньяка.