28 сантиметров счастья

Я возвращаюсь на цыпочках к окну, осторожно выглядываю, чтобы убедиться, что никто не смотрит наверх, и открываю створку, высовываясь и прислушиваясь.

Рустам с охраной(или это его друзья?) стоит возле дома. Рядом с ним — Амир. А на земле сидит на коленях брат. Сгибается, уткнувшись лбом в землю и плачет. Его всхлипывания кажутся очень громкими на фоне жаркого шепота Риты, которая, заламывая руки, что-то втолковывает своему мужу.

Я растерянно смотрю на брата. Что случилось? С чего он так расклеился? Мой локоть со стуком соскальзывает, я ударяюсь грудью об подоконник, и в этот момент Рустам поднимает на меня взгляд.

Меня слово прошивает разрядом молнии с ног до головы. Я чувствую себя так, словно дьявол посмотрел на меня из самых темных глубин ада. Мне становится страшно. Он и раньше мог пугать меня, но сегодня он особенно жуткий.

Я испуганно захлопываю окно. Сажусь на кровать, обгрызаю ногти с пальцев, раздумывая, что мне делать. Садаеву явно рассказали о моем побеге. Иначе бы он так не смотрел. Хочется запереть дверь и не открывать, пока все не уляжется, но это, честно говоря, дурацкий выход.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Потому что там, внизу, мой брат. Я на него зла, но он должен уйти живым. Поэтому я со вздохом поднимаюсь с кровати и направляюсь на улицу. Хотя мне реально страшно.

* * *

— Ты, ублюдок… — стонет брат, когда я открываю дверь и осторожно выхожу на улицу. На цыпочках иду к ступенькам. Садаев стоит вдалеке от меня, боком, и пока не замечает моего появления, зато я прекрасно вижу, что происходит, — я убью тебя. Чтоб ты сдох…

Я холодею, замерев. Рустам медленно поднимает на моего брата оружие. Это какой-то жуткий сон. Я вижу, как на стали пистолета вспыхивают отблески фонарей, но все еще не могу поверить в реальность происходящей картины.

— Продолжай, — слышу я насмешливое, — и точно отсюда не уйдешь живым.

— Нет!!! — кричу я изо всех сил, испугавшись за брата. Он что, идиот говорить такие вещи? — Рустам, не смей!!!

Я бегу к ним, проскальзываю между широкими фигурами Амира и Рустама и сажусь рядом с братом, закрывая его собой. Я обнимаю его, чувствуя, как он трясется. То ли от страха, то ли от слез. Мне хочется его избить за идиотизм, но сейчас не время.

Рустам отводит оружие чуть в сторону. Я поднимаю на него взгляд.

— Он просто идиот, — произношу я. Тень закрывает лицо мужа. Он возвышается над нами, как мрачный палач. Я не должна его так бояться, но сейчас сердце колет тревога.

— Ди, — сдавленно произносит брат, — у него наш отец. Он убьет его. Я без него не уйду, я его не брошу.

— Заткнись, — цежу я сквозь зубы.

Черт, мой брат просто кретин. Ледяной страх начинает клубится под ребрами, когда я думаю, что Рустам все-таки действительно сегодня сдержит свое обещание прихлопнуть моего экс-папу. Война закончилась его победой. Полной. У него в руках почти вся семья Абрамовых.

Мне почему-то страшно представлять, что мой муж способен на хладнокровное убийство. Нет, он способен. Но неужели это случится сегодня? С тем человеком, которого я так долго знала?

«Наивная ты дура, Диана» — скептически комментирует разум, — «наверняка это не единственный его грех. Ты многое не знаешь о нем. Вероятно, что у него есть собственное кладбище из таких жертв?»

Какой бы я не была наивной, но Мирослав, кажется, вообще идиот малолетний. Максималист. Тупица. Ему надо спасать свою жизнь. Это очень тупо — умирать за компанию. И, тем более, говорить такие слова человеку, у которого в руках огнестрел.

Рита стоит рядом с Амиром, зажав испуганно рот руками и смотрит на нас.

— Рустам, — я смотрю в ледяные глаза мужа, пытаясь до него достучаться, — его лучше просто выгнать. Он несет чушь. Уверена, как только его отпустят эмоции — он пожалеет о своих словах.

— Я не уйду без отца, — ровно повторяет брат, а я зло бью ему подзатыльник.

— Замолчи!

— Твой отец завалил моего брата, — внезапно с усмешкой произносит Рустам, — мне реально отпустить его предлагаешь?

— Я заплачу тебе любые деньги, — брат вздергивает подбородок. Его глаза лихорадочно блестят, когда он смотрит на Садаева. Кажется, он готов уцепиться сейчас за любую возможность спастись с отцом, — что угодно.

— Мелко. Бабки за жизнь человека? Моего брата? Твое предложение — херня. Могу тебя закопать за оскорбление.

— Все, что угодно…требуй другое. Что тебя устроит.

— Может, сам сдохнешь? — Садаев кривит губы в презрительной усмешке, рассматривая моего брата, а я за него мотаю головой.

— Я не хочу умирать, — как-то печально хмыкает брат, — ты это понимаешь.

— У тебя тогда не остается другого выхода.

Я слышу, как протяжно выдыхает брат. Я думаю, что, может, его сейчас отпустят кретинские идеи, и он спокойно уйдет своими ножками домой. Примет неотвратимость наказания для его отца, который сделал слишком много зла. Может, Мир сделает свои выводы. Что даже деньги и власть не помогут избежать возмездия за плохие дела. Однажды найдется кто-то сильнее. И воздаст тебе за все грехи.

У меня не получается жалеть отца. По его вине я бы могла уже умереть.