280 дней вокруг света: история одной мечты. Том 2

Мы все дружно засмеялись, приправив долму шутками и верой в обязательное счастливое семейное будущее. От пребывания здесь меня быстро стало накрывать неподдельное чувство домашнего уюта, которое живет только на маминой кухне, где всегда тепло, вкусно и ты окутан заботой. От этого желание поскорее оказаться на родине резко усилилось. Чтобы развеять эту приятную грусть, вечером мы с моим ереванским другом отправились гулять по столице.

Ереван — город, где все гуляют, вернее, выгуливают свой культурный интеллект. Многие ходят на балет, в оперу, в театр; практически все здесь слушают джаз, опрятно одеты, старики очаровательно играют в парке в шахматы, и даже голуби ходят вокруг них с осанкой потомственных аристократов.

— Арман, сегодня вроде ж не воскресенье. Почему все так выглядят? — не мог не поделиться своим восторгом.

— Как — «так»? — удивился он.

— Ну так, вроде бы все сегодня собираются в театр.

— Ха, так у нас всегда все так выглядят — вдруг захочется в театр, а ты уже готов, — пошутил он. — Если честно, не знаю, о чем ты. Люди как люди. Просто они такие тут.

Наверное, истинное счастье приходит в тот момент, когда ты его не замечаешь. Армяне — счастливые люди, но хлебосольное время в их кругу подходило к концу. Меня уже ждал солнечный Батуми. Добираться туда предстояло на ночном поезде. Благодаря радушию моих друзей и в Азербайджане, и в Армении мне не довелось заглядывать в обменники, поэтому не подержал в руках и копейки местных денег — даже билеты на поезд мне купил брат Армана, не поддаваясь ни на какие уговоры с моей стороны. Единственная благодарность, которую они от меня принимали, — уплетать за обе щеки вкуснейшую еду во время прощального обеда.

Пока мама, как обычно, раздосадованно вздыхала и спешила накрыть на стол, я вдруг вспомнил, что сегодня ровно 10 дней счастливому завершению моих иранских приключений. В памяти снова всплыл образ Мустафы — он стал какой-то отправной точкой, но к чему именно, я еще не понимал. Я низко кланяюсь до сих пор каждому, кто помог выпутаться из этой передряги, и всегда буду благодарен за это. Но если бы не Мустафа…

Ясно было одно — все плохие расклады, которые происходят с нами, зачастую приводят к лучшему, к развитию, к важному человеку, к состоянию души, которого по-другому никак не достичь. До армянского тамады мне еще как пешком на вершину Арарата, но за прощальным бокалом вина я попытался донести эту мысль до своих добродушных друзей, поблагодарил от души Армана за его искренность и готовность помогать, успокоил его маму в ее переживаниях за сына — мол, длительное ожидание стоит того, кого ждешь.

За душевными разговорами мы в прямом смысле не заметили, как пролетело время. На всех парах несясь на оклеенном «Хюндае» к вокзалу, мы с Арманом поняли, что поезд пару минут назад отправился с вокзала Еревана без меня. «Гугл убеждал» — не все потеряно, ребята, догоняйте состав на следующей станции. Так мы и бросились в погоню за поездом.

Как настоящий преданный друг, Арман не мог проиграть в своей стране эту битву со временем. Я прямо чувствовал, как с каждым километром он все увереннее давит на газ. Не знаю, как ему это удалось, но мы обогнали поезд минут на пятнадцать, ворвавшись в изрядно разбитое здание старого вокзала в отдаленном от столицы городке Ванадзор.

Выигранное время одарило роскошью в виде посещения туалета. Вход к нему охраняли милейшие армянские бабули. При виде их я забыл, зачем пришел, и пустился в разговоры по душам. Их ответ на мой главный вопрос: «О чем мечтаете?» — не удивил, но по-настоящему тронул.

— Сынок, хотим и мечтаем об одном — чтобы не было войны, — сказали они в унисон.

За разговорами я забыл, что денег-то у меня с собой нет, чтобы воспользоваться удобствами. Видя, как я пытаюсь окликнуть пропавшего из вида друга, бабули в один голос закричали: «Да все в порядке, иди так, сынок!» Наверное, нигде меня так много раз и так искренне не называли «сынок», как здесь… Не мог уйти от бабушек, не оставив ничего на память, а поскольку ничего с собой не было, подарил моим вдохновительницам охапку крепких объятий благодарного то ли сына, то ли внука.

Прощаясь с Арманом на платформе, хотелось через него обнять всю Армению, пребывание в которой коснулось ранее не задействованных струн моей души. Гостеприимство, прекрасная мама, искрометные тосты, доводящие до слез, интеллигентность вне времени и футуризм среди остатков совка и повсеместной бедности простых людей — такого набора я не встречал нигде. Грусть расставания и свежесть наступающей ночи создавали лучший момент, чтобы оставить здесь книгу отца. Шестую, последнюю. Мы крепко обнялись. Поезд уже отчалил от перрона, оставив позади здание вокзала, а в прямоугольнике окна еще долго белела футболка моего армянского друга.