30:70. Архитектура как баланс сил

Однако сразу же скажем, что такой выдуманный, особый, романский ордер был не везде. Он расцвел в тех странах и областях, где ордер нужно было старательно изобретать заново. И в этих странах, во Франции, в Испании, в Германии и в Англии, вытянутый и странный ордер служил частью первой средневековой системы, в которой рациональность разбивки плана и рациональность построения объема, завершенного системой сводов, были направлены на построение почти иррационального пространства, служившего метафорой Духа. Эти соборы, в основном сложенные из камня и, много реже, – из кирпича, были пространственным способом передачи божественных откровений. И в этом их главный смысл, и в этом их главный образ. Императорские соборы в долине Рейна, французские аббатства в Оверни и Пуату, испанские соборы на пути в Сантьяго-де-Компостелу и английские епархиальные соборы – все они по-своему передают эту несколько тяжеловесную первую мысль западного Средневековья о Боге.

Пример романской церкви с применением сдержанных орнаментальных элементов. Каталония, 2008

Рядом с этой насквозь спиритуалистической и при этом инженерно и геометрически изощренной архитектурой существовали островки архитектуры намного более спокойной, по своим конструктивным особенностям более простой, а по пониманию ордера – намного более интеллектуальной. В этом парадоксальном столкновении простоты и даже как будто наивности (простые коробки зданий, плоские деревянные перекрытия) и какого-то озарения в понимании (или копировании) античного ордера и состоит обаяние романской архитектуры Тосканы и Прованса. Это были островки того движения, которое называют Проторенессансом.

Кафедральный собор Сан-Микеле с ярусным украшением плоскости главного фасада. Лукка, 2014

Проторенессанс был антиподом «большой романики»: в этой архитектуре главное не масштаб и не сложность, а простота, сочетавшаяся с драгоценностью материалов и подробной, тщательной, внимательнейшей проработкой деталей, среди которых ордерные формы, пилястры, колонны, базы, капители, резные фризы и профилированные карнизы составляли основу языка, говорившего сложные «фразы» и складывавшегося в почти античные по звучанию «периоды». Памятники XI–XII веков, такие как церкви Сан-Миньято-аль-Монте во Флоренции, Сен-Трофим в Арле и Сан-Микеле в Лукке, представляют вершины этого движения.

Наслоение романской и готической стилистики в архитектуре Испании. Каталония, 2008

Оно не угасло и в XIII столетии: в постройках императора Фридриха II в Италии, не только в портале знаменитого замка Кастель-дель-Монте, но и в портале замка в Прато, мы видим живое переживание античных форм, представленное со всей возможной на тот момент сложностью – и в понимании деталей, и в обработке камня. Земли, хранящие античные остатки в самом большом количестве, как будто раньше всех проснулись и увидели богатство, которое им досталось. Но от этого они не увидели следующий средневековый стиль – готику.

Готика вырастает из романики почти незаметно, зарождаясь внутри предыдущего стиля. Ее основой были стрельчатая арка и крестовый свод на нервюрах, образующих ребра жесткости. Формы эти уже были в романской архитектуре, но потом они внезапно продолжили развитие, стали изменяться и обрастать тем, что можно было бы назвать «подробностями». Эти подробности множатся в геометрической прогрессии, и это нарастание происходит как в области конструкции, так и в области декора, который поначалу следовал за конструкцией, но потом одержал над ней победу. То, что изображает смысл, победило то, с помощью чего смысл существовал.

Готика в период со второй половины XII по конец XIII века совершает поход вверх, это настоящее восхождение. Смысл восхождения в том, что старый, еще раннехристианский тип храма, базилика, преображается. Это преображение имеет цель показать неизмеримость мира и Бога, пролить божественный свет внутрь храма, дать представление о высоте небес. Храм устремляется и вширь, пролеты сводов увеличиваются, но главное движение происходит вверх. Это стремление в небеса постоянно поддерживалось инженерной мыслью, что рождает в нас представление о готическом архитекторе как о мастере расчета. Техника, инженерия следуют за символическим порывом, сопровождая и обеспечивая его подъемными машинами, коваными железными связями и прежде всего собственно архитектурными формами.

Распор стен и сводов гасят контрфорсы, появившийся еще в Византии аркбутан соединяется в готике с контрфорсом и образует волнующую своей откровенностью картину напряженного погашения внутренних сил распора в здании. Нервюры все усложняются – и в профиле, и в рисунке, как будто отвечая на силовые линии в своде. Стена становится только ширмой, ограниченной столбами, превратившимися в пучки оснований, тонких вертикальных тяг, из которых вырастают нервюры, ширма стены все свободнее прорезается окнами, заполняемыми витражами. С цветным светом из окон, с парящими и одновременно напряженными сводами в храм приходит мистика (или мистика порождает все эти формы и элементы декора).