Он широко улыбнулся. Она предупреждающе стрельнула глазами. Он ухмыльнулся.
— Я был не просто свидетелем, а виновником твоего…свечения.
Настя поставила рядом с ним держатель с двумя термостаканчиками, вытащила контейнер, приборы и салфетки. Он покосился на тумбочку.
— Кофе?
— Из нашей кофейни с наилучшими пожеланиями от Таи, — она протянула ему стакан и замерла. Вернула его на тумбу.
— Тебе помочь присесть?
Он начал качать головой, но внезапно кивнул. Она подозрительно сощурилась.
— Не прикидывайся совсем немощным.
Он тоже сощурился.
— Мне будет приятно, если поможешь.
Она наклонилась, поцеловала его в губы, задержавшись чуть дольше к обоюдному удовольствию.
— Как на самом деле себя чувствуешь? — проговорила ему в уголок рта.
Он судорожно выдохнул, и она отстранилась. Он поймал ее левой рукой.
— Чувствую неважно, вдохнуть полной грудью не получается. Но надеюсь, сегодня отпустят на домашний режим.
Она осторожно присела на самый край кровати.
— Убедись сначала, что никаких побочных эффектов от удара. Я говорила с папой о посттравматических последствиях, — она заметила его полу-улыбку. — Не смейся.
Он положил её руку себе на щёку и потёрся об неё, покалывая отросшей щетиной.
— Я не смеюсь. Я рад твоей заботе.
Его взгляд опустился ниже.
— Садись нормально, здесь хорошее основание, не прогнётся, — вдруг тихо засмеялся, — размести свою П-О-П-У-лярность удобнее.
Она щёлкнула его по лбу.
— Ты видел?
Он кивнул.
— Тобой пестрит весь интернет. Как бы теперь она, — он повёл бровями, — не затмила собой твои запястья для меня.
Она застонала и поперхнулась смехом. Откашлялась и снова засмеялась.
— Вспомнилось в тему. Когда я была маленькой, я пела не «эскадрон гусар летучих»*, а «афедрон гусар липучих».
Он хохотнул и тут же поверхностно выдохнул.
— Прости, — она подала ему в руки стакан с кофе. — Пей, пока совсем не остыл.
Он сделал маленький глоток и закатил глаза.
— Ммм, спасибо!
Она последовала его примеру. Он погладил её колено.
— Дашь попробовать свой?
Она поднесла свой стаканчик к его лицу. Он едва уловимо мотнул головой, уставившись на её губы. Она прикрыла глаза, усмехаясь. Смочила губы кофе и медленно его поцеловала, не позволяя захватить инициативу.
— Наш первый кофейный поцелуй, — проговорил он, кладя ладонь ей на затылок.
Она мягко высвободилась.
— Паш, будешь продолжать в том же духе, тебя оставят в больнице до конца недели.
— Ты здорово отвлекаешь меня от боли и раздражения из-за пребывания бревном.
— Замечательно, — она взяла контейнер и вилку. — А теперь открывай рот и набирайся сил.
Она принесла ему сырники. Он ел из её рук и ничего вкуснее не мог вспомнить.
За этим занятием их и застали ворвавшаяся ураганом молоденькая девушка и вошедшая следом женщина.
— Ой, — воскликнула младшая, и обе остановились, глядя на пару на кровати.
— Мои мама, Вера Григорьевна, и сестра Мария, — Павел посмотрел на немного смутившуюся Настю и ободряюще пожал её локоть. — Анастасия, — представил её.
— Вы та самая девушка! — сестрёнка была явно намного младше брата.
Было очевидно, что она из последних сил пытается сдержаться и не проговориться, что видела гораздо больше на известном видео. Девушка обернулась к матери.
— Которая перевязала его своей юбкой, не побоявшись остаться без одежды!
Выдала и с восхищением уставилась на Настю. Вера Григорьевна внимательно переводила взгляд с сына на сидящую рядом с ним девушку, продолжающую держать пустую ёмкость и вилку, с которой он как раз что-то снял губами, когда они вошли в палату.
— Здравствуйте, — произнесла Настя и внезапно оказалась в мягких объятиях.
— Спасибо вам, — услышала у самого уха.
Вера Григорьевна улыбнулась ей и положила ладонь на лоб Павла, обращаясь уже к нему:
— Думаю, ты уже понял, что из юбок можно выпрыгивать не только в корыстных целях.
20. Условия (16 июня)
Павла отпустили после обхода, со «скрипом» и под личную ответственность. Он заверил, что договорится по уколам и перевязкам, и появится на приём в конце недели.
Он улыбнулся.