30 лет спустя (СИ)

В свою дальнейшую дорогу выступили рано поутру. Уже сдавая ключ от номера, неожиданно узнали от нее, что оказывается, тут неплохой ресторан при их гостинице имеется. Просто он расположен в кирпичном флигеле с дальней стороны здания гостиницы, и для входа в него надо было на улицу выходить. Ну, и ладно! Мы и без всякого ресторана вполне плотно насытились. К тому же, как я заметил, моя спутнице не очень-то по нраву пришлась местная кухня. Может, конечно, именно в здешнем ресторане все совсем по-другому, но как-то в прошлые разы без души, что ли, все было приготовлено, как у нас, в Парагвае, еда для бедных: приготовленая по принципу «и так сожрут». К чести девушки, она не привередничала, позволив себе высказаться эмоционально всего только один раз. Я тогда решил угостить ее национальным блюдом с отцовской родины — студнем, или, как сейчас его чаще называют холодцом. У нас в клане, кстати, он пользуется большой любовью — самое то для жаркой погоды. А вот Химари это блюдо с русским национальным колоритом не оценила совершенно и, отплевавшись, с возмущением заявила, что этот жирный застывший суп — редкостная гадость.

По разведанным Химари в горсправке сведениям, в Покровское из Тюмени два раза в день ходил рейсовый автобус, вот на его утренний рейс мы с ней и торопились. Кстати, торопились совершенно зря: этот автобус подошел на посадку на автовокзале на двадцать минут позже, чем это было указано в расписании. Видели бы вы, какими глазами смотрела на такое безобразие Химари! У них, в Японии, такого не может быть, в принципе, сказано автобус будет в шесть тридцать две — именно в это время, минута в минуту, он свои двери для приема пассажиров и распахнет. Хе-хе, а на меня будто родиной повеяло! У нас в Парагвае тоже все устроено на авось и как-нибудь, и ничего, живем. Даже, вроде как, ничуть не хуже других.

Боюсь, эта поездка окончательно что-то поломала в психике моей лисички. Сначала немыслимое ей опоздание автобуса, потом, на выезде из города водитель остановился, вышел из своей кабины и куда-то запропал еще минут на десять, возвратившись с мешком, из которого раздавался истошный визг поросенка. А потом к этому поросячьему концерту еще и дорога добавилась, точнее, полное ее отсутствие, ведь нельзя же за дорогу считать кое-как отсыпанное гравием направление, залитое по случаю прошедшего дождя огромными глинистыми лужами. Ага, поросенок точно так же считал и матерился на своем поросячьем визгливом языке при каждом очередном рывке автобуса по раскисшим колдобинам, ну, просто до хрипоты.

Все, и хорошее, и плохое, рано или поздно заканчивается. Завершилась и эта вот наша нескончаемая дорога, оставив нас в совершенно незнакомом месте наедине с целой кучей покосившихся деревянных хибар, зданием церкви с облупившейся штукатуркой и еще несколькими строениями явно общественного назначения. И куда, спрашивается, нам теперь держать наш путь? Телефонной будки, чтобы позвонить в местную горсправку тут как-то вообще не наблюдается.

Ну, это я так, ерничаю. Понятно же, что за сведениями надо в первую очередь обращаться к местным жителям. Вот в поисках этих самых местных жителей я и отправился в направлении зданий, идентифицированных мной как общественные.

— Здравствуйте, скажите, вы здесь давно живете? — Задал я вопрос упитанному мужичку в грубом фартуке из рогожи, вышедшему покурить перед воротами какого-то приземистого кирпичного здания.

— Чего надо? — Грубо и неприветливо ответил мне абориген.

— Я этнограф из Омска, — наугад назвал я название одного из крупных городов, мимо которого нас провез наш поезд. — Мы с коллегой собираем материалы для нашего краеведческого музея о католических монахах, которые в старые времена пытались построить в Сибири католические храмы с целью дополнительного оболванивания простого народа своей религиозной пропагандой.

Ну, и, чтобы вышло больше шансов для конструктивной беседы, дополнительно поддавил в эмоциональной сфере, стараясь вызвать у толстяка побольше почтения.

— Так это… — тон разговора со стороны местного жителя сразу же сменился с грубого и вызывающего на откровенно заискивающий, — я не так, чтобы много, смогу вам рассказать. Знаю только, что здание вот этого моего склада когда-то начал строить испанец один, наши, деревенские, его Лусем звали, вот он, вроде, монах был….

— Может, Луис? — Я попытался подтолкнуть мужика к большей разговорчивости, но у того, похоже, произошла аномальная реакция на мое ментальное воздействие, все же не специалист я в этих делах, и такие вот побочные эффекты иногда случаются.

— Может… Луис… — и уже, словно через силу посоветовал, — вы бы сходили, милые люди, к нашей библиотекарше, она образованная и на собраниях всегда с рассказами выступает.

Как дойти до этой самой библиотекарши, мы у нашего сильно тормозящего собеседника все-таки выяснили и пошли в указанную им сторону.