30 секунд до рая. Сборник миссионерских рассказов

– С-странно пить водку за «сухой закон». По крайней мере – не л-логично, – подытожил ее тост Самсон, поднимая для чоканья бокал с морсом и слегка заикаясь. – От неожиданности все замолчали и уставились в его раскрасневшееся от волнения лицо. – Д-давайте, лучше, выпьем за к-красивых женщин, которые не б-боятся высказывать в г-глаза все, ч-что думают. Светлана, вы п-правы насчет костюма. К сожалению, у меня вкус и в-воображение отсутствуют. Но, если бы вы согласились…, в смысле, можно в-вас попросить пом-мочь мне выбрать необходимую одежду? Просто чтобы в ваших глазах и г-глазах окружающих больше не выглядеть п-посмешищем…

Подобной прыти от него никто не ожидал, даже неунывающая Люся. Вероятно, Самсону настолько понравилась Светлана, что боязнь потерять ее превысила все прочие комплексы и страхи. Все что нашлась сказать Люся в сложившейся ситуации – это опять прокричать свое, в данный момент несколько неуместное: «Ура!», – и чокнуться рюмкой с мужем.

После подобного тоста Света, рассеянно пригубившая водку, купленную подругой по талонам, сидела озадаченная, не понимая как теперь ей вести себя дальше. Самсон смотрел на нее в упор.

– Ну, что, подруга. Поможешь человеку? – Люся который раз пыталась спасти вечер и навести мосты между знакомыми.

– Почему бы нет? – женщина попыталась безразлично пожать плечами, но у нее это получилось нервно и дергано. В свою очередь, опустив взгляд в тарелку, она больше не пыталась досаждать Самсону.

Домой они ехали вдвоем и почти все время молчали. При выходе из трамвая, спутник подал Светлане руку. Ее это несколько удивило, но было приятно опереться, чувствуя при этом, что тебя действительно держат, а не просто создают видимость заботы, как это практиковал гулящий Рамиль.

– Вы, Светлана, не с-стесняйтесь. Если что-то еще вас не устраивает в моей внешности – говорите прямо. Мне одежду всегда покупала мама, и я никогда не з-задумывался, что и как на мне сидит. Но мама уже давно болеет, а я в тряпках ничего не смыслю. Так что, если на следующей неделе вы с-свободны, я с радостью отдался бы на ваши в-вкус и усмотрение.

– Вы простите меня. Я не имела права обижать вас, – Света готова была провалиться сквозь землю от стыда, а не обсуждать своё некрасивое поведение.

– Нет, нет, п-пожалуйста! Вы просто высказали своё мнение. Гласность вполне в духе времени. Кстати, о гласности. Вы слышали что-нибудь про ГУЛАГ?

– Слово какое-то знакомое… Наверное, в газетах писали…

– О! У меня есть п-перепечатанная на машинке книга Солженицына про это. Если хотите, дам прочитать. Какой в-великий человек! Гигантище! Я ещё ребёнком понял, что, желая переменить этот мир, большевики допустили огромную ошибку, начав с внешних п-перемен. Пока человек внутри не изменится, ему хоть советская власть, хоть плюс электрификация всей страны – светлого к-коммунистического будущего не построить. А если учесть вновь открывшиеся факты, на каких беззакониях д-держалась вся эта власть, то ничего удивительного нет в сегодняшних брожениях общества.

Если здоровый стержень у людей в душе не п-появится, то, помяните моё слово, и у Горбачёва, как у его предшественников, ничего не выйдет. Пусть даже он всю страну покроет кооперативами, при т-таком раскладе мы вряд ли выберемся из к-кризиса.

– Звучит как-то угнетающе… А я вот в «Огоньке» читала… – конечно, уже через неделю Света и не вспомнит, что именно она вычитала в журнале. Просто ей не хотелось на фоне инженера с высшим образованием выглядеть этакой простушкой со смазливым личиком, толком не разбирающейся что же происходит в их несчастной стране. Поэтому, после «Огонька» она во все лопатки начала расхваливать Дюма. На это бахвальство Самсон промолчал, и только гораздо позже признался, что считает Дюма чтением для подростков.

Так они разговорились. Смесь застенчивости и глубокого ума в собеседнике поразили Свету. По любому вопросу он имел своё собственное суждение, но делиться им не спешил, словно стесняясь и боясь открыться. И в то же время, он надеялся найти и отклик в душе Светланы.

Подобно подросткам, парочка сидела до ночи на дворовой обшарпанной лавочке. Когда же стало совсем холодно, Света отпустила Самсона домой, а сама поднялась к себе. В голове у неё была каша. Всё смешалось: неприязнь к Самсону, стыд за свои слова, удивление его уму, желание сделать из этого чудовища человека, интерес – сколько же квадратных метров в его квартире, и стон уставшей женщины: «Ах, оставьте меня в покое!»