300 лет российской морской пехоте, том I, книга 3<br />(1705-1855)

В связи с указанными недостатками Кохиус предлагал по-новому организовать подготовку строевых инструкторов и поддержание на флоте правильной и единообразной пехотной службы. Вместо Сводного учебного экипажа планировалось сформировать сводную учебную команду, в которую выбрать лучших людей: от каждого флотского экипажа по 1 офицеру и 1 барабанщику, из каждой экипажной роты по 1 унтер- офицеру и 2 ефрейтора. Эта команда после ввода судов в гавань должна была за 1,5–2 месяца интенсивного обучения в совершенстве овладеть строевой подготовкой и вернуться в свои экипажи. В дальнейшем обученные кадры ставились на особый учет. После завершения ежегодной навигации и ввода судов в гавань, их тотчас же снова собирали в сводную команду. Пока экипажи разоружали корабли и устраивались на зимовку в казармах, сводная команда проходила повторный курс обучения с учетом вновь введенных за лето изменений в уставах. Затем инструкторы возвращались в свои экипажи, где зимой обучали матросов ружейным приемам, маршировке, караульным правилам и другим премудростям пехотной службы.

Николай I одобрил проект Кохиуса, и за зиму 1835 г. сводная учебная команда дала отличные результаты. Кроме того, чтобы нижние чины и в плавании не забывали пехотные навыки, государь в 1836 году утвердил «расположение батальона» на палубах судов по их рангам и правила проведения фронтовых учений на борту.

Матросы в сапожной мастерской. Картина художника А.Г. Денисова. 1832 г. (ГPM). Судя по номеру на кивере, на картине изображены, матросы 4-го флотского экипажа.

Кивер нижних чинов 14-го флотского экипажа. 1826–1837 гг. (ВИМАИВиВС).

Одновременно с вышеназванными мерами издавались различные инструкции для пехотной подготовки матросов. Николай I справедливо полагал, что «нижний чин, необученный владеть своим оружием, только обременен лишней тяжестью». По вновь заведенному порядку ежегодно из каждой экипажной роты 3 человека посылали в фехтовальную школу в Петербург для обучения приемам боя на штыках, тесаках и саблях. Обращалось внимание и на стрельбу из ружей. В 1832–1835 гг. по мере издания для сухопутных войск нового «Воинского устава о пехотной службе» его части — «Школа рекрут», «Ротное учение», «Батальонное учение» — сразу же вводились и на флоте. Все поправки и исправления незамедлительно через Инспекторский департамент Главного Морского штаба доводились до моряков. Правда, желая по возможности облегчить строевую береговую службу во флоте, император учредил особую комиссию, которая под председательством адмирала графа Л.П. Гейдена должна была упростить и адаптировать пехотный устав для матросов. В апреле 1846 г. комиссия издала свой вариант упрощенного устава. Но разница оказалась настолько существенной, что при совместных действиях морских команд с сухопутными войсками на берегу выходили неурядицы. В результате на флоте решили руководствоваться все-таки обычным пехотным уставом. При его переиздании в 1840-х гг. в сухопутной армии повсеместно ввели рассыпной егерский строй. Но на флоте император для облегчения велел ввести рассыпной строй не пехотный, а драгунский. При этом фрунтовому специалисту флигель-адъютанту полковнику В.Н. Назимову поручили показать морякам этот строй, а также вместо егерского «драгунское застрельщичье учение». Назимов не только показал драгунские строи, но даже написал краткое руководство к ним.

Внутренний вид 2-й западной казармы в Кронштадте. Акварель художника М.М. Семенова. 1851 г. (ЦВММ). На акварели изображены матросы 1-го флотского экипажа за повседневными занятиями — чисткой оружия, амуниции, обмундирования и т. п.

Кивер нижних чинов 12-го флотского экипажа. 1837–1856 гг. (Коллекция П. Тамма, Гамбург).