300 спартанцев.

Перкала ждала его во внутреннем дворике. Здесь располагался красивый сад, окружённый перистилем, с маленькой, увитой виноградом беседкой. С замиранием сердца проходил он через сад. Он ещё издали заметил её. Перкала стояла спиной, прислонившись щекой к холодной мраморной колонне. Заслышав его шаги, она резко обернулась и посмотрела ему в лицо прямым, пронзительным взглядом. Левтихид от неожиданности отступил на шаг. Он не знал, что сказать, и потому ждал, пока она заговорит сама. Уже много лет он не видел её так близко. На общественных празднествах, во время религиозных процессий и на состязаниях он наблюдал за ней издали украдкой, такой прекрасной и такой недосягаемой. Теперь она была настолько близко, что он мог коснуться её рукой. В ушах у него послышался звон, холодный пот выступил на лбу. Хотя стояла ранняя осень, ему почудился запах цветущего миндаля, запах, который он так ненавидел с тех пор...

Она стояла на пороге беседки, холодная и отчуждённая. Прошедшие годы почти не изменили её. Казалось, она стала ещё прекрасней, только прежний кроткий девичий взгляд обрёл твёрдость и уверенность. Золотистые волосы тяжёлыми, тугими косами падали на спину и плечи, простое льняное платье оливкового цвета, подвязанное под грудью поясом, красиво уложенное складками, подчёркивало очертания стройного, лёгкого тела. Шафрановый пеплос свободно спадал на плечи, оставляя тонкие изящные руки обнажёнными. «Она, как и прежде, по праву носит своё имя[9]. Кто может сравниться с ней?» — подумал Левтихид, безмолвно устремив на неё взгляд, полный страсти и восхищения. Несколько минут они оба хранили молчание. Им было за что ненавидеть и прощать друг друга.

   - Левтихид, — наконец проговорила она тихо.

От звука её голоса он вздрогнул, ему почудились в нём тёплые нотки, он весь задрожал, не в силах сдерживать волнение. «Как ужасна сила Эроса, — пронеслось у него в голове, — мощная Киприда, ты караешь хуже всякой пытки».

В эту минуту ради её ласкового взгляда он готов был на всё. Но Перкала была по-прежнему холодна — как мраморная колонна, к которой она прислонилась.

   - Левтихид, я знаю, насколько сильно ты ненавидишь меня и моего мужа. Я виновата перед тобой, хотя я и была твоей невестой поневоле. Моего согласия никто не спрашивал. Я бы, разумеется, смирилась и стала тебе верной женой, не хуже и не лучше других спартанок. Но всё сложилось иначе, и я счастлива!

Перкала гордо вскинула голову и с вызовом посмотрела на него. Он не выдержал её взгляда и опустил глаза.

   - Кому интересны наши чувства? — продолжала она. — Кто спрашивает нас об этом? Сговорившись с отцом, ты пришёл ко мне и просто объявил, что берёшь меня в жены, что свадьба назначена через месяц, так просто, будто речь шла о загородной прогулке. Потом ты повернулся и ушёл, оставив меня в смятении. Будто какую-то вещь, меня передавали из рук в руки, не спрашивая согласия. Моя гордость была уязвлена, вместо любви родилось отвращение.

   - Я — спартанец и воин, Перкала. Я выбрал тебя как прекрасную женщину, происходящую из почтенного семейства. Я честно пошёл к твоему отцу, объявил о своём намерении взять тебя в жены. Он дал согласие. Что тут особенного? Все так поступают.

   - Вот именно, все, но не Демарат! Как стремительный северный ветер он перелетел ко мне через высокую стену. От него как будто исходило сияние. Я как сейчас вижу его, такого сильного, уверенного, исполненного мужества и достоинства. Любовь светилась в его глазах, о ней говорили его пылкие слова, его сильные руки. В тот же миг я утратила волю. Я отдала ему в руки свою жизнь, честь, судьбу, не задумываясь.

   - Просто у него не было в тот момент законного пути стать твоим мужем. Я опередил его, поэтому-то он и стал самым бесчестным образом обольщать тебя. Уверяю, в других обстоятельствах он поступил бы в точности как я.

   - Это неправда! Демарат никогда и ни в чём не поступил бы как ты! Потому что он Демарат!

Левтихид тяжело перевёл дыхание, чем больше она говорила, тем меньше оставалось у него надежды. Он вспомнил, как утром он, окрылённый в предвкушении встречи, терялся в догадках, как трепетало его сердце. Его как будто облили ключевой водой из холодного источника. Старая душевная рана открылась и вновь причиняла ему нестерпимую боль.

   - Ты нанесла мне ужасную рану, Перкала, ты опозорила меня, сделала всеобщим посмешищем, а ведь я любил тебя. Я и теперь люблю тебя. Если бы ты захотела! Если бы только ты сказала слово... Перкала! Я бы забыл свою обиду, свой позор. О! Ты можешь сделать меня счастливейшим из смертных! Я бы немедленно развёлся со своей женой... — Голос его прерывался от волнения. Он не знал, как ему убедить её в своей любви. Пока она была здесь, рядом, в нём ещё теплилась надежда. Ему казалось невозможным, чтобы он жаром своей страсти не смог растопить этот лёд. — Что ты со мной сделала, Перкала! Ты околдовала меня! — Он продолжал говорить, боясь остановиться, страшась услышать свой последний приговор. — Будь моею! Ты не можешь не ответить на мою любовь!