300 спартанцев. Битва при Фермопилах

Царь Леотихид, догнавший Леарха на площади Хоров, пригласил его к себе в гости.

– Ксанф наконец-то закончил картину «Зевс и Леда», – молвил Леотихид, шагая через площадь рядом с Леархом. – В образе Леды Ксанф изобразил Галантиду, жену Булиса. Галантида очень хороша собой, а без одежд и подавно. Ксанф-чародей нарисовал Галантиду в таком соблазнительном ракурсе, что от нее невозможно оторвать глаз. Поверь, Леарх, на эту картину стоит взглянуть!

Леарх бросил на Леотихида хмурый взгляд.

– Что решили старейшины? – спросил он. – Когда войско выступит из Спарты?

– Насколько я знаю, эфоры не намерены посылать войско к Фермопилам, – небрежно ответил Леотихид. – Что бы там ни постановили старейшины, это дела не меняет. Поэтому я ушел из герусии, дабы не участвовать в этих бесполезных спорах.

Леарх невольно остановился.

– Как это понимать? – сердито воскликнул он. – Леонид ждет помощи, ведь у него есть договоренность с эфорами…

– Какая еще договоренность! – поморщился Леотихид. – Друг мой, открою тебе по секрету истинное положение дел. Оракул Аполлона Пифийского ясно дает понять, что гибель одного из спартанских царей послужит спасению Лакедемона. Леонид знал об этом оракуле, уходя в поход к Фермопилам.

– Значит, эфоры решили принести Леонида в жертву, – прошептал Леарх, пораженный услышанным. – Как это низко и подло!

Леотихид опять заговорил о картине Ксанфа, но Леарх, не слушая его, вдруг устремился бегом через площадь и скрылся за колоннадой храма Диониса.

Леотихид проводил убегающего юношу недоумевающим взглядом.

«Взбалмошный мальчишка! Весь в мать!» – раздраженно подумал он.

Горго, ожидающая к обеду свою тетку Гегесо, была несказанно изумлена, увидев Леарха, который ворвался к ней домой, будто вихрь. Служанки пытались задержать Леарха в дверях женского мегарона, но юноша растолкал их. Леарх застал Горго полуодетой. Тем не менее царица не рассердилась на него. Выставив за дверь служанок, Горго пожелала узнать, с какими вестями прибыл Леарх от Леонида.

Нимало не смущаясь своего бывшего возлюбленного, Горго привела в порядок свое одеяние. Леарх же находился в таком взвинченном состоянии, когда душа человека бессознательно раскрывается до самого дна, когда эмоции довлеют над разумом.

– О, сборище негодяев! – выкрикивал Леарх, не находя себе места от возмущения. – И эти люди стоят во главе государства! Предатели и мерзавцы! Послушай, Горго, Леонид отправил меня в Спарту за помощью, а эфоры не собираются ему помогать, ссылаясь на оракул Аполлона Пифийского. Каково, а?

Горго, занятая укладкой своих длинных вьющихся волос, вдруг замерла с поднесенными к голове руками. Повернувшись к Леарху, она попросила его объяснить все обстоятельнее.

Присев на стул, Леарх коротко пересказал царице все, что узнал от Леотихида.

– Иди домой, Леарх, – спокойно и властно промолвила Горго, закрепляя свою прическу длинной голубой лентой. – Иди домой и жди меня. А лучше поспи, у тебя очень усталый вид.

– Царь Леонид ждет помощи! – сказал Леарх с отчаянием в голосе. – Надо что-то делать.

– Ступай домой, Леарх, – повторила Горго, – а я пойду к эфорам. Я заставлю их послать помощь к Леониду. Сегодня же!

Леарх заглянул в суровые глаза царицы и, молча кивнув, вышел из комнаты.

Было время обеда.

Эфоры, все пятеро, расположились за столом в том помещении эфорейона, которое называлось трапезной. Им прислуживали два раба, один из которых был поваром, другой – его помощником.