300 спартанцев. Битва при Фермопилах

– Речь идет не об отражении какого-то из фракийских племен, а о противостоянии полчищам, собранным со всей Азии, – сказал он. – Для этого необходим полководец с немалым военным опытом. Если эфоры не хотят, чтобы Леонид покидал Спарту, тогда пусть и Леотихид останется дома. В Фессалию можно отправить Амомфарета или Эвенета. О достоинствах двух этих военачальников, полагаю, нет нужды распространяться.

Эфоры вызвали в герусию обоих полководцев, им было предложено бросить жребий, чтобы выяснить, кому достанется главенство над отрядом, который выступит на помощь фессалийцам. Амомфарет вынул из сосуда черный камешек, Эвенет вынул белый. Это означало, что главенство досталось ему.

На зов спартанцев откликнулись аркадяне, приславшие две тысячи гоплитов. Еще тысячу гоплитов выставили коринфяне.

Войско из Пелопоннеса, возглавляемое Эвенетом, скорым маршем добралось до Аттики, где соединилось с войском афинян, в котором было пять тысяч гоплитов.

Объединенное греческое войско на кораблях двинулось через пролив Еврип к побережью Северной Греции. По прибытии в город Алос, во Фтиотиде, эллинское войско высадилось на сушу и направилось в Фессалию.

* * *

Одновременно с войском, ушедшим в Фессалию, из Лакедемона отправились послы в Дельфы, чтобы узнать у оракула Аполлона Пифийского, каков будет исход войны с персами.

Леонид не скрывал досады и раздражения от того, что в Фессалию отправили не его, а Эвенета. Он укорял эфоров, мол, те разучились здраво мыслить, если считают Аргос более опасной угрозой Лакедемону по сравнению с нашествием персов.

Эфоры отвечали Леониду, что военные силы Аргоса, конечно, несопоставимы с мощью персидского войска. Однако персы еще не перевалили через Македонские горы и, возможно, даже застрянут в горном проходе у горы Олимп. Аргосцам же до Спарты всего день пути.

В середине июля по городам Эллады проехали глашатаи, возвещающие о начале очередных Олимпийских игр и о священном перемирии в связи с этими состязаниями.

Аргос отправил своих атлетов на Олимпийские игры. Тем самым аргосцы подтверждали свою готовность не затевать распрей с соседями.

В Спарте были рады такому поведению аргосцев. Эфоры не теряли надежды вовлечь Аргос в Эллинский союз или же взять с аргосцев клятву не воевать со Спартой в ближайшие полгода. Царь Леотихид, поехавший в Олимпию посмотреть на состязания атлетов, должен был под любым предлогом сблизиться с делегацией аргосцев, чтобы прощупать пути возможного сближения с Аргосом.

У эфоров перед глазами был пример афинян, которые сделали все возможные уступки для того, чтобы заключить союз с Эгиной и эвбейским городом Халкидой против персов.

На фоне олимпийских торжеств в Лакедемон продолжали поступать тревожные известия.

Стало известно, что племя парореатов, живущее у горной цепи между Аркадией и Элидой, дало персидским послам землю и воду. Выразил покорность персидскому царю и мессенский город Мефона, давний союзник Спарты.

Однако более всего эфоров огорчило другое известие. Критяне отказались вступить в Эллинский союз. Получалось, что Спарта может рассчитывать только на своих пелопонесских союзников, да и то не на всех.

Спарта оказалась единственным из городов Пелопоннеса, куда персидские послы так и не пожаловали. Это означало, что Ксеркс зол на лакедемонян, что он не забыл убийство ими Дариевых послов десять лет тому назад.

В середине лета состоялась свадьба Леарха и Эллы. Их родственники не стали дожидаться истечения срока помолвки, поскольку Элла уже ходила беременная. После свадьбы Элла перебралась в дом Леарха и стала там хозяйкой, слегка потеснив Астидамию.

Невесело проходила ныне в Лакедемоне подготовка к ежегодному празднику в честь Аполлона Карнейского.

Ни с чем вернулись из Сицилии спартанские послы, куда они ездили вместе с афинянами, чтобы призвать на помощь Гелона, тирана Сиракуз. Гелон выставил заведомо неприемлемые условия для своего участия в войне с персами, потребовав для себя единоличного командования морскими и сухопутными силами Эллинского союза.

Едва выслушав послов, вернувшихся из Сицилии, эфоры узнали, что прибыл гонец из Дельф с оракулом Аполлона Пифийского. Изречение бога было записано на восковой табличке. В герусии немедленно было назначено заседание.

Руки Гипероха заметно дрожали от волнения, когда он развязывал красный шнур, которым были перевязаны приложенные одна к другой две навощенные дощечки.

Наконец, раскрыв таблички, Гиперох громко прочитал: