300 спартанцев. Битва при Фермопилах

Кому-то из эфоров показалось подозрительным, что гнев богов за преступление Клеомена снизошел на спартанцев по прошествии столь долгого времени. Все это более походило на козни жрецов Дельфийского храма, которые были возмущены тем, что Клеомен в свое время сумел подкупить пифию, которая оболгала Демарата от имени Аполлона. Это открывшееся злодеяние Клеомена долго будоражило Дельфы.

— Не является ли нынешнее изречение пифии местью дельфийских жрецов спартанцам за то, что мы так и не вернули из изгнания Демарата, хотя на этом настаивали жрецы и власти Дельф, — высказал свое предположение эфор Архандр. — Не намекают ли тем самым дельфийские прорицатели, что избежать гнева богов можно, только исправляя свои прежние ошибки.

— Но в изречении пифии упоминаются незаконно умерщвленные мидийские послы, — заметил Евксинефт. — Про Демарата в оракуле нет ни слова.

— Персидских послов нам уже не воскресить, — стоял на своем Архандр. — Вернуть же в Спарту Демарата — дело вполне осуществимое. По-моему, жрецы не упомянули в своем оракуле про Демарата из опасения выдать свое расположение к этому человеку, тяжко пострадавшему по вине Клеомена. Ведь это обычный прием дельфийских прорицателей: начинать издалека, давать двоякие ответы, нагонять туману…

— Может, в Дельфах не желают, чтобы Спарта помогала родосцам освободиться от власти персов? — сделал предположение эфор Стафил.

— Может быть… — задумчиво проговорил Евксинефт. — Однако в оракуле сказано, что беды грозят Лакедемону не из-за родосцев, а за убийство персидских послов.

Царь Леонид предложил вновь отправить феоров за новым оракулом, но на этот раз в Олимпию.

— Гнев Аполлона и дельфийских жрецов против Спарты вполне объясним, — сказал Леонид. — Пусть по этому же поводу выскажется царь богов и отец Аполлона. Тогда многое прояснится, и мы сможем увереннее смотреть в будущее.

Эфоры и старейшины решили последовать совету Леонида, надеясь, что оракул Зевса Олимпийского окажется более милостив к Лакедемону.

Феоры выехали в Олимпию в тот же день.

Когда феоры вернулись в Спарту, то их встречали с тем волнительным нетерпением, какое переполняет людей, желающих поскорее избавиться от дурных предзнаменований.

Оракул Зевса Олимпийского гласил:

Горе, когда поселяется бесчестье средь

Честных людей; мерою зла троекратной

Обернется для Спарты гибель мидийских послов,

Ни в чем не повинных. Такова справедливость богов!

Напуганные предсказанием из Олимпии, эфоры и старейшины повелели родосским послам немедленно покинуть Спарту. В помощи Родосу было отказано.

Кому-то из старейшин пришло в голову обратиться за советом к оракулу Амфиарая, находившемуся в Беотии, близ городка Оропа.

Этот оракул был весьма почитаем в Элладе. Предсказания жрецов Амфиарая почти всегда сбывались. И главное, дельфийские жрецы не имеют тесных связей с предсказателями из святилища Амфиарая. Беотийцы с давних времен враждуют с фокидянами, на земле которых находятся Дельфы. Фокидянам закрыт доступ в святилище Амфиарая, а беотийцы не ездят за предсказаниями в Дельфы.

В третий раз из Спарты отправилось священное посольство, теперь уже в Беотию, в святилище Амфиарая.

Оракул Амфиарая предсказал спартанцам, что их будет преследовать гнев Талфибия, которого они оскорбили убийством персидских послов. Спартанцы будут страдать от гнева Талфибия, покуда это злодеяние не будет искуплено. Словно в подтверждение этого предсказания, на обратном пути из Беотии на горной дороге один из спартанских феоров был убит камнем, скатившимся сверху с высокой скалы.

В Спарте случилось и вовсе необычное явление. Святилище Талфибия вдруг наполнилось множеством змей, которые покусали не только жрецов этого святилища, но и многих горожан, пришедших принести жертву Талфибию. Истреблять змей в священном месте считалось кощунством, поэтому спартанские власти оповестили сограждан, чтобы те обходили святилище Талфибия стороной.

* * *

Благодаря стараниям своей матери Леарх был назначен эфорами посыльным при царе Леониде. Каждый из спартанских царей имел при себе двух-трех гонцов. Эти гонцы выполняли различные мелкие поручения царей, входя в их ближайшую свиту. Отныне Леарх был обязан почти каждый день приходить домой к Леониду, чтобы слушать беседы царя с друзьями, набираясь при этом умения сочетать в своей речи краткость содержания и глубину смысла.

Граждане Спарты старались избегать длинных пространных речей. Юношей и девушек здесь с малолетства приучали к тому, чтобы они излагали свои мысли предельно точными и краткими фразами.

Леарх также стал сотрапезником царя Леонида в доме сисситий. Если Леонид обедал у себя дома, то Леарх был обязан присутствовать у него за столом, где непременно заходил разговор о добродетельных поступках. К себе на обед Леонид помимо Леарха приглашал тех граждан, честность и отвага которых были известны всей Спарте.