300 спартанцев. Битва при Фермопилах

Леотихид пришел домой в сильнейшей тревоге. Он сознавал, что если мнение старейшины Евриклида возобладает с перевесом хотя бы в один голос над сторонниками Евксинефта, то ему не избежать изгнания, а может, и смерти.

Потому-то, когда перед Леотихидом предстал Леарх, полный беспокойства из-за неприятности, случившейся с ним в спальне Горго, дружеской беседы у них не получилось. Не слушая сетований Леарха, Леотихид довольно бесцеремонно спровадил юношу к своей супруге, сказав ему, что Дамо желает его видеть.

«Мне бы твои печали, мальчик!» — с досадой подумал Леотихид.

После полудня раб-привратник сообщил Леотихиду о приходе Евриклида и еще троих старейшин.

— Они желают говорить с тобой, господин, — кланяясь, сказал слуга.

— Что-то срочное? — промолвил Леотихид, ощутив предательский холодок в груди. — У них постановление от совета старейшин?

— Евриклид сказал, что у него дело к тебе, господин, — проговорил раб и вновь поклонился.

«У него ко мне дело… — промелькнуло в голове у Леотихида. — Если бы меня приговорили к изгнанию или смерти, то гордец Евриклид вряд ли заявился бы ко мне домой. Значит, еще не все потеряно!»

— Ладно, впусти их, — кивнул рабу Леотихид. — Да проверь, чтобы при них не было оружия!

— Как ты напуган, Леотихид! Как ты напуган! — громко и язвительно произнес Евриклид, вступив в комнату с высоким потолком, где ожидал незваных гостей сын Менара, восседая на стуле с подлокотниками. — Это говорит о том, что ты чувствуешь за собой вину в деле Демарата, а также в смерти персидских послов.

Евриклид остановился перед сидящим на стуле Леотихидом, разглядывая его с презрением человека, который всю свою жизнь сторонится людей безвольных и падких на наслаждения.

— Какой ты спартанец после этого, Леотихид! — добавил Евриклид со смесью брезгливости и негодования в голосе. — Какой ты после этого гераклид?! А ну, брысь отсюда!

Евриклид согнал Леотихида с кресла и занял его сам.

— Друзья, садитесь и вы, кто где пожелает! — кивнул Евриклид своим седовласым спутникам.

Геронты уселись на скамью, все трое. Длиннобородые и длинноволосые, с прямыми плечами и спинами, они с нескрываемым осуждением взирали на Леотихида из-под нахмуренных бровей, сжимая в руках длинные посохи.

Леотихид всегда робел перед Евриклидом, зная, что тот в свои восемьдесят лет по-прежнему прекрасно владеет мечом и копьем, а удар его кулака способен повергнуть наземь крепкого мужчину. Свою робость Леотихид постарался скрыть за напускной веселостью.

— Я вовсе не напуган, уважаемый Евриклид, — усмехнулся он, присев на стул без спинки. — Рад видеть всех вас в своем доме!

— Твой раб с таким усердием обыскивал нас, что мне сразу стало ясно, каким страхом ты объят! — процедил сквозь зубы Евриклид. — Честному человеку некого опасаться, разве не так?

Леотихид ничего не ответил на это, неопределенно пожав плечами.

— Твоей радости сейчас поубавится, сын Менара, когда ты узнаешь о цели нашего прихода, — сказал один из старейшин, сидевших на скамье.

Его звали Феретиад. Он был двоюродным братом Евриклида.

Улыбка исчезла с лица Леотихида, в глазах у него появилось беспокойство.

«Неужели у них все-таки имеется постановление совета!» — эта мысль пронзила Леотихида, как острая игла.

— Постановления совета о твоем изгнании у нас нет, к сожалению, — промолвил Евриклид, словно читая мысли встревоженного Леотихида. — Мы пришли к тебе вот по какому делу, Леотихид. Мы предлагаем тебе самому смыть с себя позорное пятно. Тогда спартанцы проникнутся к тебе уважением. И уважение это распространится и на твоего сына Зевксидама. Про него станут говорить, что он — сын достойного отца.

— Что он — сын истинного гераклида! — вставил Феретиад.

— А сейчас я что же, не истинный гераклид? — желчно усмехнулся Леотихид. — По-вашему, я незаконнорожденный, что ли?

— Я не об этом, Леотихид, — поморщился Евриклид. — Ни у кого из нас нет сомнений в том, что ты — чистокровный гераклид. Я имею в виду то, что ты опозорил род Эврипонтидов, оклеветав Демарата.

— Вы предлагаете мне добровольно уйти в изгнание, так? — произнес Леотихид, оглядывая строгие лица своих гостей.

— Не только уйти в изгнание, но и добровольно принять смерть, дабы очистить Спарту от скверны, — пояснил Феретиад.

Два его молчаливых соседа согласно закивали.

— Даже так?! — Леотихид сделал изумленное лицо.

— В прорицании Зевса Додонского ясно сказано: искупление может быть только одно — смерть за смерть! — сказал Евриклид. — На тебе вина не меньшая в умерщвлении персидских послов, поскольку ты во всем поддакивал Клеомену. Поэтому, Леотихид, справедливости ради…

Евриклид невольно запнулся. В соседней комнате вдруг раздались громкие сладострастные стоны Дамо. Там, за стенкой, жена Леотихида явно была не одна, занимаясь тем, что доставляло ей невыразимое удовольствие.

Сидевшие на скамье старейшины молча переглянулись.

Леотихид же, нимало не смущаясь, обратился к Евриклиду:

— Не отвлекайся, уважаемый Евриклид. Я внимательно слушаю тебя.