300 спартанцев

   - Поистине великое государство Спарта, если оно рождает таких мужественных людей! О, как бы я хотел иметь их своими подданными и друзьями! Я бы сформировал специальный спартанский полк, который бы стоял рядом с моими «бессмертными». Вам же, отважные благородные спартанцы, я объявляю мою царскую волю: вы свободны. Вам не причинят никакого ущерба. Я просто испытывал ваше мужество своими угрозами. И вы не посрамили ни себя, ни своего государства.

   - Но мы не можем вернуться! — вскричал более юный Булис. — Граждане могут подумать, что мы не выполнили их поручения. Нас будут презирать как трусов и предателей. Лучше убей нас! Нам не перенести позора!

   - Вам дадут письмо, запечатанное моей личной печатью, где будет сказано, что вы выполнили поручение и что я считаю обязательства Спарты перед Персией в этом вопросе выполненными. Ваше мужество стало искуплением вины спартанцев. Пусть эфоры объявят гражданам Лакедемона, что они могут считать себя очищенными от скверны. Вас я велю наградить. Я знаю, — Ксеркс бросил быстрый взгляд на Демарата, — что вы презираете золото. Примите от меня в подарок великолепные персидские мечи, которые никогда не тупеют и не ломаются.

Ксеркс внимательно наблюдал за поведением спартанцев. Они так же спокойно встретили известие о своём освобождении, как за несколько минут до того угрозы жестоких и продолжительных пыток. Спартанцы почтительно, с достоинством поклонились царю и молча удалились.

Вечером Демарат позвал молодых людей к себе. Он уже столько лет не видел своих сограждан. С трудом скрывая волнение, он обнял соотечественников, которых судьба, как и его, забросила в глубины Азии, но которым, в отличие от него, скоро предстояло отправиться домой. Он почувствовал, что не может не завидовать им. Сейчас он готов был пешком идти в отечество, быть там простым воином, умереть за него. Это казалось ему большим счастьем, чем быть сотрапезником и любимцем персидского царя. Но гордость мешала ему так поступить. Расспросив более подробно о спартанских делах, он наконец решился задать им вопрос, который более всего его мучил.

   - Булис, скажи, что слышно о моей жене и сыновьях? — как можно более безразличным тоном спросил он, глядя в сторону.

Немного они могли рассказать тоскующему Демарату. Только то, что они живы и здоровы. Со времени его бегства Перкала живёт уединённо, почти не выходит из дома — вот и всё, что удалось ему узнать. На прощанье он щедро одарил соотечественников и просил передать подарки Перкале и сыновьям. Те несколько замялись, размышляя, не нарушат ли они этим закон Спарты. Но потом, сжалившись над своим бывшим царём, из уважения к его несчастьям и прежним заслугам они согласились. На следующий день спартанцы отправились в обратный путь.

Глава 4 Коварство Аместриды

Это событие сильно подействовало на Ксеркса. Его решимость отправиться в поход на Элладу сильно поколебалась. Теперь он бы с радостью отказался от своего замысла. Но для этого нужно было найти подходящий предлог, а он не находился. Если раньше Ксеркс охотно слушал речи честолюбивого Мардония и сердился на Артабана, то теперь всё было наоборот: Мардония он не допускал к себе под разными предлогами вовсе и находил удовольствие в обществе своего благоразумного дяди. Чем больше Ксеркс думал о походе, тем больше ему казалось неразумным воевать с Грецией. Наконец он твёрдо решил оставить прежнее намерение и на ближайшем совете заявил:

   - Персы! Простите меня за внезапную перемену решения! Ещё нет у меня зрелой мудрости, и люди, побуждающие меня начать войну, никогда не оставляют меня в покое. Поэтому, когда я услышал мнение Артабана, тотчас вскипела моя юношеская кровь, и я нечаянно высказал старшему по возрасту недостойные и оскорбительные слова. Ныне же я должен признаться, что был не прав, и решил последовать его совету. Итак, я раздумал идти войной на Элладу, и вы можете спокойно оставаться дома.

Мардоний и некоторые из молодых персов, жаждавших славы и ратных подвигов, были недовольны. Но основная масса персидской знати радостно приветствовала это решение, сулившее ей мир и безмятежность. Все стали забывать о походе. Жизнь потекла своим чередом. Охота и пиры — основные развлечения царского двора — не прекращались ни на день. Демарат уже собирался уехать в своё отдалённое имение, подальше от безудержного придворного разгула, которого гнушалась его душа. Но тут случились события, которые сильно изменили ход истории.