316 пункт «B»

— Отец поручил мне позаботиться о тебе. Что я и делаю. Слушай меня внимательно. Ты можешь и должен нам помочь. За этой дверью находится человек, которого мы только что привезли… Очень важный человек. Важный ученый, доктор Розен. — Виктор улыбнулся. — Естественно, он не сам сюда пришел. Мы его схватили и привезли силой. Была стрельба, потому парашютисты патрулируют у всех мостов. Одного нашего убили… Впрочем, — Виктор остановился, — это все тебя не должно касаться. Мы хотим этого доктора наук продать обратно государству за очень большие деньги. Но до этого мы хотим выжать из него всю возможную информацию. Это уже моя идея, отец обычно ограничивается изыманием выкупа…

Виктор прошелся перед Лукьяновым, насколько позволяла ширина locker-room.

— Что требуется от тебя? Мы тебя посадим к нему, за эту дверь, там апартамент. И ты будешь с ним разговаривать. Все, что вы скажете, автоматически будет записываться. Естественно, мы вас запрем. Твоя задача — разговорить его на важную информацию. Нас интересуют, в частности, фамилии других ученых. И адреса. Он — глава сверхсекретных научных программ в Лос-Аламос. Он многое знает. Ты слыхал о Лос-Аламос?

— Более или менее, — признался Лукьянов.

— Узнаешь, — убежденно сказал Виктор. — И не только это. Люди, которые сидят в одной камере, обычно рассказывают друг другу все. Рано или поздно. Ты заинтересован в том, чтобы было рано, а не поздно. Старайся. Потом мы тебя выпустим и дадим тебе новенькую, свежую айдентити-кард, с которой ты еще десять лет сможешь гулять по Манхэттену и посещать жирного Казимира, чтобы говорить с ним о старых добрых временах. — Виктор О'Руркэ улыбался, глядя на Лукьянова угрожающе-насмешливыми глазами бешеного Калигулы.

— Значит, сажаете в камеру подсадной уткой…

— А какое еще может быть тебе употребление? — спросил Виктор. — Мой парень, которого сегодня застрелили, был убит только потому, что бежал медленнее, чем мы все. Мы успели спрятаться за стеной, а он нет. А ему было всего двадцать три, старик Лукьянофф. Вот так. Иди. — Виктор вынул из кармана револьвер и шутливо направил его на Лукьянова. — Шагай… — И стал нашаривать заржавелую железную дверь в стене. Открыл ее. Обнажилась система кнопок на новенькой алюминиевой панели.

— А если мне понадобится… — вдруг неожиданно для себя начал Лукьянов.

— Там все есть, старик, все… Не волнуйся. Туалет, еда и интеллигентный собеседник — доктор.

Виктор набрал код, дверь отползла, и Лукьянов внезапно получил сильнейший удар в живот. Последнее, что он услышал из-за вновь вползающей в стену двери, был смех Виктора О'Руркэ. Смех Калигулы.

5 июля 2015 года

— Знание само по себе — только позитивно. Употребление же знания может быть позитивным или негативным. Мое дело, как и всякого ученого, добыть знание. Не я виноват, что «они» употребили ядерные знания во вред человечеству в две тысячи седьмом. Там у нас, в Лос-Аламос, мы пытаемся сделать войну менее привлекательным инструментом в политике. — Бородатый, очки с толстыми стеклами, доктор Розен невозмутимо глядел на Лукьянова.

— Вы, доктор, безумны, так же, как и ваши коллеги. Я бы не продал вашу опасную черепную коробку и ее содержимое опять государству, а казнил бы вас самой медленной и болезненной казнью, которая только существует.

— Вы бы этого не сделали, дорогой Ипполит. Ибо вы интеллигент и гуманист старой школы. Вы писатель. Даже самый смелый из вас — Сад, когда к нему — могущественному Секретарю Секции Пик — явился Президент де Монтрэй, враг, человек, по вине которого он просидел тринадцать лет в тюрьме, Сад не послал его на гильотину, а пожал ему руку. Идиот! И вы, Ипполит, никогда не соберете достаточно сил для простейшего действия. Вы боитесь действия… И автором дешевых романов, начиненных действиями, вы сделались, чтобы скомпенсировать себя за полное отсутствие воли…

— Вы представились как доктор физики, Розен. Выясняется, что вы доктор-психоаналитик.

— Выше. Я — священнослужитель, Лукьянов. Я — associate[48] ректор церкви Святой Троицы на Холмах в Лос-Аламос, разумеется, после рабочего дня в лаборатории. Я поддерживаю мою жизнь, будучи ученым, и оправдываю ее, будучи священнослужителем…

— Отец Розен.

— Вильям… Отец Вильям, мистер Лукьянов.

— Итак, отец Вильям, вы добываете чистое знание, и только «они» употребляют его во зло. Неужели история человечества не научила вас, что «они» всегда употребляли ваше «чистое» знание во зло? А ваша религиозная совесть, отец, почему она не подскажет вам, что грязь и кровь на ваших руках? Всякий раз, когда вы берете свой pay-check,[49] осмотрите его внимательно.

— Наивный автор дешевых романов, научные исследования вот уже без малого сотню лет так дорого стоят, что немыслимы без финансовой поддержки государства. Если же вы кооперируетесь с системой, а не с частными организациями (которых, как вы знаете, становится все меньше и каковые все равно кооперируются с государством), вы получаете все необходимое для ваших исследований…