32--80 Сборник детективов про Ника Картера

Я выбросил все из головы и сосредоточился на своей новой личности. В аэропорту Кеннеди я был уже Роджером (Джерри) Карром, богатым техасским нефтяником, у которого на уме только одно — наслаждаться жизнью и понимать, что у него есть доход, который никогда не иссякнет. Это была та роль, которую я любил играть, но Хоук, черт возьми, не дает мне ее достаточно часто.

Как Карру, мне нужно было вкладывать средства в этот фильм не для того, чтобы получить прибыль, а для того, чтобы наслаждаться перспективой общества спелых звезд на завтрак, обед и ужин, а может быть, даже очень, очень поздним перекусом. Мне нравятся такие вещи в моей роли Ника Картера, если бы не тот факт, что это мешало моей работе. Если бы мне пришлось выйти из роли Джерри Карра, у меня было бы второе прикрытие с паспортом; это Бен Карпентер, журналист-фрилансер. Несколько пьяница, распущенная фигура с большей социальной свободой передвижения, чем техасский плейбой.

В аэропорту Кеннеди улыбающаяся девушка, которая выглядела так, будто сошла с картины эпохи Возрождения или одного из последних итальянских фильмов, дала Джерри Карру билет на самолет первого класса. Я дал правильные сигналы в пассажирском туннеле, и меня пропустили без обыска моих личных драгоценностей: люгера, ножа и бомбы.

В киоске в зале вылета я купил достаточно журналов и книг в мягкой обложке, чтобы заполнить полет из Нью-Йорка в Рим на случай, если я не смогу уснуть. В идеале я должен был выспаться в начале задания, но это должно быть сделано естественным образом. Даже лучшие врачи в AX не придумали таблетки, которая дала бы мне сон, из которого я выхожу с такой физической подготовкой и присутствием духа, как мне хотелось бы.

Самолет Jumbojet был заполнен только наполовину, и я был почти один в первом классе. Свет включили с напоминанием не курить, и я пристегнул ремень безопасности. У меня было пять минут, чтобы понаблюдать за моими попутчиками — предосторожность, которую я всегда принимаю, путешествуя ли я в самолете, в автобусе или в повозке, запряженной ослом. Я думал о том, насколько я могу расслабиться и насколько это безопасно.

Пассажиров было всего десять человек. Четверо бизнесменов, близких друг к другу, почти одинаковых в своих темных костюмах и с этими дипломатическими портфелями. Три пары средних лет с золотыми табличками с именами, которые идентифицировали их как членов роскошной туристической группы в мировом турне. Все нормальное, невинное и далекое, оставляя мне целый ряд сидений для себя, с несколькими пустыми рядами впереди и позади меня.

Как только загорелся зеленый свет и мы оказались в воздухе, я вернулся в туалет. Там я снял кобуру с Люгера и ножны со стилета. Вернувшись на свое место, я положил их в собственный дипломатический портфель и повернул замок безопасности. Если мне посчастливится закрыть глаза во время полета, я не хочу рисковать тем, что моя куртка расстегнется, а у моих попутчиков возникнут странные мысли об угонах самолетов и тому подобном . Я как раз погрузился в легкое чтение, когда интерком просигналил о своем присутствии. Соблазнительный, мягкий женский голос сказал на итальянском, французском и английском языках, что будет подана еда.

Стюардесс было две. Я не мог сказать об одноq больше, чем то, что она была там. Но другая привлекла мое внимание с того момента, как я впервые заметил ее. Это была крупная женщина. На несколько дюймов выше моей брошенной Тигги. И пышнее. Она заполнила свою причудливую униформу до последнего дюйма, наклоняясь, чтобы поставить мою еду. В этот момент всего этого было так много, что оно почти заполнило всю комнату. Я вспомнил, что когда-то жил французский король, бокалы для вина которого выдувались точно по форме грудей его тогдашней любимой любовницы. Я мог себе представить, что должен был чувствовать этот человек.

Я сказал. - 'Спасибо,'

Она улыбнулась. И она была из тех женщин, которые улыбались на всем пути от своих длинных, блестящих, красновато-коричневых волос до самых длинных ног, обернутых нейлоном, до кончиков пальцев своих блестящих мини-сапожек.

«За ужином красное вино», — сказала она. «Но у нас также есть Colognola. Красное вино, которое, по крайней мере, не уступает Soave среди белых вин, и оно происходит из региона, где я родилась. Это тоже можно подать.

Ее английский был почти без акцента; только немного скованно в выборе слов, но очень увлекательно.

Я спросил. - "Твоя родина?"

"Венето", сказала она. «В Венеции. Но я из Падуи. Больше внутрь страны.

«Попробую Colognola», — сказал я. «Но при одном условии. .. '

— Так и есть, сэр … — Она взглянула на список пассажиров, который держала в руке. — Мистер Карр? Меня обслуживали последним пассажиром в этой секции, а другая стюардесса уже уехала со своей тележкой. — Что ты попробуешь это вино со мной, — сказал я.

— Это полностью против правил, — твердо сказала она. Но это больше походило на начало чего-то, чем на полный отказ.

— Правила созданы для того, чтобы их не нарушать или, по крайней мере, нарушать, синьорина, — сказал я. — Синьорина?