33 новеллы о любви

…Фатя, Фатя… Это ты ушла… улетела… и вернулась стайкой бабочек в Колесе Сансары? А?..

О Боже!.. Фатя, где ты?.. И что мёртвое Колесо Сансары рядом с пыльцой жизни твоей, девочка, бабочка трепетливая моя?..

…Я выхожу из горящего дома и там, на седом осле, сидит ворожит тысячелетний мудрец Ходжа Насреддин — тот, кто видел тысячи войн в странствиях своих…

И он говорит:

— И вот в Кремль пришёл Горбачев на осиротевший русский трон…

Смерть пришла в Кремль — и оттуда пошла по стране… как гражданская кровавая война…

И доселе ходит кровавыми волнами… и мы в них тонем…

И вот таких разрушенных горящих безвинных беспомощных, беззащитных гнёзд — стало миллионы…

И будет больше…

И вот Убийца поджигатель страны, и вот Убийца поджигатель миллионов гнёзд, и вот Убийца сокрушитель народов, и вот Убийца самой жизни, самого дыханья на земле — жив и ликует…

И лютые кровавые помощники, подручники, кромешники его живы и ликуют…

Доколе?..

Но мне жаль и их — обреченных…

О Боже!.. О Господь!..

Твои пути, Твои суды неведомы, бездонны… неисповедимы…

Не знают человеки Их…

И суд человечий запаздывает… когда? когда? когда?

И Суд Божий грядёт… когда? когда?..

О Аллах — сколько видел я земных дорог и троп, но Твоей Дороги — я слепец — не знаю…

…И великий мудрец пыльный морщинистый, как Аральское высохшее море, зарыдал, как младенец…

И я зарыдал вместе с ним…

И я не знаю, не знаю, не знаю…

…Через двадцать лет я посетил родной Душанбе…

На том месте, где стоял дом Ахрора — нынче всемогущая глина и всепобедная трава, куда мы все вновь вернёмся, если Господь не спасёт нас…

Глина и трава — вот из чего составлены безбожники… да!..

И они уйдут, вернутся туда… да… да…

А я?..

О Боже!..

Но среди глин и травы куст гранатовых царских роз стоит, цветёт, течет…

Царей уж нет, а царский куст цветёт…

Но!..

Но это уже не куст царских роз, а дикий шиповник…

Так СССР стал РФ…

Так великий Советский Союз стал всеобделенной всеуниженной всеобворованной нищей Россией…

Так блаженная страна, где люди любили и знали друг друга, стала несметным, кишащим, нищим червивым базаром, торжищем-капищем-поганищем, где люди не знают друг друга и готовы продавать друг друга, готовы давить, убивать, ненавидеть братьев и сестёр, отцов и матерей своих…

И это самое страшное зло на земле людей: восстанье сынов на отцов… восстанье детей…

…Я стою у куста одичавшего слёзного шиповника, словно он раздирающими шипами до слёз язвит, царапает душу мою…

И вдруг вновь стайка бабочек-лимонниц нежно летит, шелестит навстречу мне…

Обволакивает меня, окружает, ласкает, обвивает, затуманивает… напоминает…

Но что мне мёртвое Колесо Сансары? но что мне все бабочки вселенной, когда я слышу шелестящий крылатый шепот лепет Фати Фати Фати…

…Дядя Тима… я люблю вас… больше папы и мамы…

…Фатя, Фатя…девочка в алом платье… в золотошвейной тюбетейке… в малиновых качающихся туфельках…

Девочка, раненая первой любовью… и гражданской войною…

Это ты ушла, улетела, и вернулась вновь стайкой бабочек в Колесе Сансары…

Да?..

Но как бездонно мало… мало… мало…

Как бездонно мало Колесо Сансары… рядом с человечьим дыханьем…

Но Фатя! Фатя!

Весенняя трепетливая возлетающая упадающая алмазная бабочка бабочка бабочка человечья…

Где ты?..

Где твой однодневный, но вековечный, неизъяснимый, неупиваемый, вечномедовый, вечнопыльцовый, вечнолюбовный полёт?..

Ах, Фатя! Небесная бабочка жемчужная! Паутинка! Былинка, пылинка полевая! Духовитая тропинка… Алмазная слезинка…

Журавлиное пуховое пёрышко летящее кочующее в весенних ветрах, в лазоревых небесах…

Летящее и на землю не упадающее…

Фатя!

Где ты?

Ужели?

На земле?

Тебя?

Я больше?

Не увижу?..

А только в небе наша Вечная встреча…

1990 — 11 апреля 2010 г.

Чаша золотистая… Чаша колосистая…

…Если только можно, Авве Отче,

Чашу эту мимо пронеси…

Б. Пастернак

…Что ждёт нас впереди — могилушка земная

Иль домик у реки — на самом краю рая?..

Z

…Я устал от русских наших бескрайних бед…

И ноздри, глаза, уши и душа моя наполнены дымом несметных пожарищ…

И уже близок последний пожар Всея Руси Тысячелетней…

Уже… при дверях огнь пожирающий стоит…

И вот я приехал на Кипр, чтобы очарованно бесшумно анонимно упокоиться умереть в одном из древлих блаженных виноградных монастырей…

Но!.. Вот она!..

…Младая полунагая мать — девочка сама ещё — с коляской бредёт плывёт по кипрской приморской летней пустынной от полуденной жары аллее аллее мандариновой апельсиновой…

О Боже!..

Новорожденный молочный агнец спит сладко разметавшись безвинно раздольно ангельски от жары сладко млея прея улыбаясь…

А она глядит на меня талыми васильковыми русскими забытыми глазами — на Кипре нынче много русских да и в иных странах много русских беженцев несчастных…