33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине

Михаил Капитонович раскрыл обложку, книга из неё была вырвана «с мясом». В левом верхнем углу форзаца он увидел написанную фиолетовыми чернилами от руки заглавную букву «D», а ниже на середине ближе к корешку сохранилось «ly». Выходило так, что, скорее всего, это было начало и конец какой-то надписи, и состояла она из четырёх или пяти строк, они-то и были выдраны вместе с книгой, и осталось только то, что он сейчас видел. Ещё под «ly» была дата: «Aug. 31. 1923». Михаил Капитонович почувствовал, как похолодела у него спина, и вдруг он услышал сзади шорох и обернулся. На него надвигался лохматый, заросший бородой мужчина, невообразимо одетый, с мятыми самоварами в руках. Он был от Сорокина уже в нескольких шагах.

– Ты чё, мил-человек? – спросил мужчина. – Никак новенькай?

Михаил Капитонович вскочил и побежал.

– Ты тута не очень! – услышал он вслед. – Ты…

Дальше Михаил Капитонович не слышал, он неловко бежал по мусорным кучам и остановился только тогда, когда почувствовал под ногами твёрдую землю и обернулся. «А вот и старьёвщик, – подумал он, с трудом переводя дыхание, и всё понял. – Да тут у них целый промысел! Напугал чёрт!»

В конторе он зажёг лампу и стал рассматривать обложку. Ничего нового он не обнаружил, только ему стало ясно, что это обложка от книги, которую кому-то в подарок подписала Элеонора Боули: буква «D» вначале, скорее всего, обозначала обращение «Dear», а в конце «ly» – «Bowly» и дата: «Aug. 31. 1923». Дата, Михаил Капитонович был в этом уверен, прямо указывала на то, что это Элеонора подписала и подарила книгу Екатерине Григорьевой.

«А дело было так, – лихорадочно думал Сорокин. – Григорьеву, скорее всего её труп, привезли на свалку, стали обыскивать, нашли книгу и выбросили, только вырвали середину… для чего? – Михаил Капитонович вздрогнул. – Да на самокрутки! Не читать же они будут по-английски!»

До встречи с журналистом оставался ещё час, и Сорокин заторопился в тюрьму. Мимо солдата у рогатки он пробежал не оглянувшись, солдат прицелился ему в спину, сделал «Чжээ-эн!» и зло погрозил кулаком.

В кабинете напротив Иванова на единственном свободном стуле сидел Яшка. Сорокин встал как вкопанный.

– Ну что, новоиспечённый сыщик, нашли что-нибудь? – Следователь окинул его взглядом и увидел в руках…

– Вот! – сказал Сорокин, шагнул к столу и положил обложку.

Иванов взял её, повертел и положил перед собой.

– И что вы хотите сказать?

– Как – что? – удивился Сорокин.

– Вот именно – что?

Сорокин был готов обидеться.

– Я хочу сказать, что книгу выдрали на самокрутки, а не упражняться в английском. В противном случае они бы забрали всю книгу. Значит, надо искать среди беженцев, скорее всего, солдат или казаков!

– Да, – задумчиво произнёс Иванов. – Это вы нашли там? – Он снова взял обложку. – Конечно, это выдрал не генерал Нечаев, Константин Петрович…

– А при чём тут генерал… кто это… Нечаев?

– Вы не знаете? Есть тут белая ворона, один «с мытой шеей»… генерал… занимается извозом и с пассажирками разговаривает по-французски. Интересная личность!

В голове у Сорокина вспыхнуло.

– В офицерской фуражке без кокарды? Бритый, в меховой безрукавке, а под ней гимнастёрка? Он подвозил нас с моим товарищем и сказал, что в двенадцать ночи у него пассажир на вокзал, из гостиницы «Модерн». Это как раз было тридцать первого августа… – А во сколько?

– Мы выехали с Садовой в десять, он довёз нас до склада, в смысле конторы, и получил расчёт. Он нас ещё очень удивил своими манерами и видом… Действительно генерал?

– Действительно, но при чём здесь эта обложка?

Сорокин понял свою оплошность, встал у Иванова за спиной и указал пальцем на сохранившиеся надписи.

– Это обращение «дорогой», можно «дорогая»… это часть подписи «ly» – «Боули», а это дата, когда Элеонора Боули подписала книгу Григорьевой, а потом уехала, – «31 августа 1923 года».

Иванов посмотрел на Сорокина. Тот стоял и ждал.

– Ну, допустим, это действительно книга, которую англичанка подарила своей горничной… нам-то здесь какая польза? А, Яков? Как ты думаешь? – обратился Иванов к Яшке.

Молчавший до этого Яков встал со стула, склонился над лежащей на столе открытой обложкой и вздохнул:

– Известно какая – никакой!

Михаил Капитонович задохнулся от возмущения.

Иванов медленно произнёс:

– Я вас понимаю! Вы нашли! Скорее всего, действительно, это имеет отношение к делу, но к делу-то этого никак не пришьёшь! Могли выдрать на раскурку и те, которые живут рядом со свалкой! Я правильно рассуждаю?

Яшка заговорил:

– А што, можа, и прав их благородие, я так кумекаю, – книженция этой девицы! На што ворам книжка, да ишо такая, тольки на раскурку да для отхожего места… А как же!..

Сорокин, услышав про «отхожее место», шагнул к Яшке, завыл и затряс кулаками над его головой:

– Какое отхожее место!?! Я т-тебя…

– Тиша, ваша благородия, тиша, охолонь… – Яшка с испуганным видом закрылся локтем.

– Успокойтесь, Михаил Капитонович! Что вы, в самом деле?