33. В плену темноты

В конце концов самые стойкие из них решили, что нельзя сидеть сложа руки и ждать освобождения. Да и спасатели, не получив подтверждения, что внизу есть живые люди, могли свернуть операцию. Поэтому попавшие в ловушку горняки возобновили попытки отправить наверх весточку о себе. В их распоряжении имелся динамит и запалы, а вот капсюлей-детонаторов не было, поскольку взрывные работы в день аварии не планировались. Но Йонни Барриос и Хуан Ильянес придумали, как извлечь черный порох из запалов, а потом с помощью фольги из использованных молочных пакетов соорудить детонаторы, способные подорвать динамит, с которым работали в шахте едва ли не каждый день. Поднявшись на самый верхний из доступных им горизонтов, они взорвали самодельный детонатор Йонни, дождавшись восьми часов утра, когда бурение прекращалось, что означало пересменку буровых бригад на поверхности. И вот, когда наступила тишина, Йонни поджег бикфордов шнур, соединенный с импровизированным капсюлем-детонатором. Тот сработал, и по подземелью эхом раскатился мощный взрыв – но на поверхности никто не услыхал ни звука.

«Все-таки мы находимся на глубине в семьсот метров под землей, – подумал Хуан. – Как они могут услышать хоть что-нибудь?»

Бурение возобновилось, и звуки стали ближе, так что, приложив ладонь к стене, можно было ощутить вибрацию и сотрясения. Шахтеры уже начали заключать пари: «этот – мой» и «Бур выйдет вот в этом месте». Они стали регулярно осматривать Пандус и боковые коридоры в поисках возможных пробоев. Но тут звуки вновь ослабели и затихли. Работы остановились.

Пятнадцатого августа, на одиннадцатый день под землей, Виктор Сеговия записал в своем дневнике, что появились многочисленные признаки того, что он сам и его товарищи начали терять надежду. «Сейчас 10:25, и бурение снова прекратилось. Причем скважина явно ушла куда-то в сторону. Не понимаю, что там у них происходит. Чем вызвана такая задержка? …Алекс Вега наорал на Клаудио Янеса, который целыми днями спит, безучастный ко всему…» А ведь работа есть для всех: например, надо постоянно пополнять запасы воды, таская ее из резервуаров на верхних горизонтах. На следующий день Виктор сделал очередную запись: «Почти никто уже не разговаривает». 17 августа он заметил, как несколько шахтеров сбились в кучку и о чем-то перешептываются. «Они уже готовы сдаться, – написал он. – Не думаю, что Господь уберег нас от обвала только ради того, чтобы мы умерли от голода… Щеки у нас ввалились, ребра торчат из-под кожи, а ноги подгибаются на ходу».

Бурение опять остановилось на несколько часов, и шахтеры принялись бродить по руднику, прислушиваясь, не раздастся ли вновь его звук, и вскоре оно возобновилось. Бур вгрызался в скалу на протяжении целого дня, внезапно оказавшись совсем близко, и люди вновь заговорили о приготовлениях, которые обсуждали ранее. Они отыскали где-то пульверизатор с красной краской, которой обычно рисуют треугольники или квадраты на стенах, обозначающие выход на поверхность. Если бур пробьется к ним, они выкрасят его, чтобы оператор установки, подняв его наверх, получил неопровержимые доказательства того, что внизу есть выжившие. Один из них, Хосе Охеда, раньше работал на руднике «Эль-Теньенте», самом крупном в мире по добыче меди, и на инструктаже по технике безопасности его научили включать три пункта в любое сообщение для возможных спасателей: количество попавших в ловушку людей, их местонахождение и состояние. Вооружившись красным маркером, он написал именно такое сообщение на миллиметровой бумаге, уместив его в семь слов. Ричард Вильярроэль, будущий папаша, перерыл свой комплект инструментов в поисках чего-то самого твердого и откопал большой гаечный ключ. Если бур пробьется к ним, он должен изо всех сил стучать им по стальной обсадной трубе, чтобы звук поднялся на шестьсот метров или около того на самый верх, где, быть может, в этот момент к ней ухом прижимается кто-либо из спасателей, прислушиваясь, не донесутся ли снизу признаки жизни.

Спустя еще сутки им стало окончательно ясно, что, судя по доносящимся звукам, бур прошел у них под ногами, и они попытались проследить его, опустившись в самые недра рудника и напрягая слух, пока он не растаял вдали. 19 августа их летописец Сеговия записал в дневнике: «Нас охватывает отчаяние. Один из буров прошел совсем рядом со стеной Убежища, но внутрь так и не попал». На следующий день появилась новая запись: «Перри совсем пал духом». В тот день они смогли подкрепиться одной лишь водой, потому что еды осталось совсем мало, и они получали по одному печенью раз в двое суток. «Бур все никак не пробьется к нам, – писал Сеговия еще через день. – Я уже начинаю думать, уж нет ли злого умысла там, наверху, и действительно ли они хотят нас спасать?»