33. В плену темноты

А Марио открыл глаза, озорно улыбнулся и отпустил несколько непечатных чилийских идиоматических выражений насчет злых и порочных мужчин. Он-то был уверен, что эта сцена смерти понарошку – самая удачная шутка, которая ему когда-либо удавалась. Эдисон начал подыгрывать ему, делая вид, что был в курсе с самого начала, и немного погодя они с Марио разыграли сценку смерти еще раз, только теперь Эдисон вставил и свою реплику: «Перри, скажи, где ты спрятал деньги? Где твои сбережения?» Еще один шахтер, который стал свидетелем происшедшего, позже заметил: «Поначалу это казалось удачной шуткой, но потом стало сильно смахивать на реальность». Можно было бы предположить, что люди, находящиеся в двух шагах от смерти, не станут шутить на эту тему, но Марио и Эдисон считали иначе. Вот как это объяснил сам Эдисон: «Думаю, что иногда вас может заставить рассмеяться только тот факт, что вы смирились с неизбежным, признав: выхода нет». После их первой глупой выходки перспектива погибнуть от удушья в Убежище на некоторое время поблекла и сгладилась воспоминаниями о том, как ловко Марио подшутил над Эдисоном. Да и кто еще мог бы отважиться на подобную шалость? Кто еще рискнул посмеяться над предсмертными стонами товарища? Тот же человек, что призывал их на молитву и который мог заявить группе умирающих от голода мужчин, что готов съесть любого из них.

А на отметке 105, где спали механики, уравновешенный и добродушный Хуан Ильянес, обладатель глубокого баритона, свойственного дикторам на радио, развлекал остальных забавными историями и делился своими весьма обширными знаниями. В обычный день он мог бы показаться занудой, но для оказавшихся в западне людей слушать его болтовню стало приятным развлечением. Он знал, что несколько человек беспокоятся о своих близких, спрашивая себя, смогут ли жены и дети выжить без их доходов, если дело действительно дойдет до того, что к ним не пробьется ни один бур. Рауль Бустос, у которого двое ребятишек, и Ричард Вильярроэль, чья жена ждет первенца, пребывают в отчаянии, и потому Ильянес объяснял им положения закона о труде в Чили.

– Предположим, что мы действительно не выберемся отсюда, – гипотетически предположим, разумеется, – принялся рассказывать Ильянес. – Законы о труде в отношении социальной защиты и несчастных случаев очень строги. Например, есть план страхования. Я не совсем уверен в его размере. Но он составляет две тысячи УРДЕ. Или даже три тысячи.

– В самом деле?

– Так много?

И на мгновение мужчины забыли о собственных трудностях и принялись проделывать в уме математические вычисления. УРДЕ означает «условно-расчетную денежную единицу» Чили, коэффициент начисления, связанный с инфляцией, который используется правительством Чили в некоторых финансовых операциях. В тот момент УРДЕ составлял немногим больше 20 000 чилийских песо, или примерно 40 долларов США. Поэтому Ильянес объяснил шахтерам, что их семьи получат от 80 000 до 120 000 песо, то есть эквивалент почти десятилетнего заработка обычного чилийского рабочего.

– Но это еще не все, – продолжал Ильянес. – Ваша вдова, гипотетически говоря, разумеется, имеет право на получение вашей заработной платы, если вы погибнете в результате несчастного случая. Так гласит закон под номером 16744. – Ильянес уверял, что знает точный номер закона (который, кстати, оказался верен). Dieciséis mil setecientos cuarenta y cuatro. И это число, произнесенное вслух, как и подробности его рассказов о барбекю и экзотических южноамериканских грибах, придавали его рассказам ощущение реальности. – По этому закону полагающаяся вам сумма рассчитывается из вашего среднего заработка за последние три месяца. Ваша жена будет получать его до тех пор, пока ей не исполнится тридцать пять лет. Но если ваши дети еще учатся в школе или поступили в колледж, то эти выплаты причитаются ей до тех пор, пока ей не сравняется сорок пять. И давайте взглянем правде в глаза, – добавил он с лукавой улыбкой, – к тому времени она, скорее всего, найдет другого viejo, который позаботится о ней. – Но откуда Ильянес знал все это? – Если взять закон, то в нем сказано, что компания должна проинформировать вас о таких вещах, – сказал он шахтерам. – А мне пришлось работать на стольких рудниках и снова и снова читать одно и то же, что я и запомнил эти цифры.

Он был похож на адвоката, этот Ильянес, а вовсе не на механика, коим и был, и на некоторое время его краткий пересказ чилийского закона о труде заставил товарищей успокаиваться осознанием того, что они и дальше смогут содержать свои семьи, даже если больше не выйдут из рудника на поверхность.