33 визы

Да, отличная тема для романа. И не только для романа. Нужно предпринять глубокие исторические изыскания, чтоб, собрав по крупице вот такие необычайные истории, воссоздать картину подвига, свершенного без малого полвека тому назад подлинными интернационалистами многих стран, — они прибыли в молодую Советскую Россию, чтобы помочь Ленину и ленинцам начать строить социализм.

В 1967 году издательство «Молодая гвардия» выпустило в свет скромную книжечку. На ее обложке значится: «Рутгерс», и на читателя глядит аскетическое волевое лицо худого бородатого человека, носящего эту фамилию. Можно почти безошибочно сказать, что читатель впервые видит его и впервые слышит его имя. А ведь именно этот человек был зачинателем поистине захватывающего почина, которому так много внимания уделял Владимир Ильич. Это он, голландский инженер Себальд Рутгерс, вместе с русским большевиком Мартенсом — первым представителем Советской России в Соединенных Штатах — и американцем Кальвертом — техником, работавшим у Форда, членом знаменитого в ту пору интернационального союза «Индустриальные рабочие мира» — прислал в 1921 году Ленину письмо, начинавшееся стремительно и по-деловому:

«...Представляем на Ваше рассмотрение план промышленных трудовых колоний иностранных рабочих и специалистов из промышленно развитых стран, как-то: США, Германия и т. д.

Набросок общей идеи дан в краткой заметке под буквой «А».

В качестве первого конкретного предложения мы рекомендуем колонизацию Кузнецкого бассейна, а затем последуют другие. Преимущества этой области с технической точки зрения, — с ее неисчерпаемыми ресурсами продовольствия, леса, угля и железа, — кратко изложены в заметке под буквой «В» приложение 1)...»[9]

И далее следовал развернутый план создания рабочей индустриальной колонии в Кузбассе, которая, действуя под непосредственным руководством Совета Труда и Обороны, восстановила бы и развила там добычу угля и производство кокса. Это брались сделать добровольцы — рабочие и техники из Соединенных Штатов, Германии, Англии, Франции, Бельгии, Венгрии и многих других стран. Они были готовы оставить свои родные места, продать имущество, приобрести на вырученные деньги рабочий инструмент, станки, продовольствие и немедленно отправиться в далекую Россию, чтобы там жить и работать.

Реакция Ленина была столь же мгновенной и безусловно положительной, хотя он отдавал себе отчет в том, что затея голландца Себальда Рутгерса и его друзей — дело непростое и нелегкое. Слишком трудна была в то время жизнь в России, слишком сильны были разруха, голод и холод — выдержат ли эти трудности иностранцы, привыкшие к иному образу жизни, сумеют ли они приспособиться к непривычной обстановке? Предстоял суровый экзамен: пролетариям-интернационалистам надо было пройти проверку на стойкость не путем подписания резолюций или проведения манифестаций, — им надлежало сломать свою привычную, устоявшуюся жизнь и уехать в далекую, поистине дикую в те времена Сибирь, чтобы там жить и работать.

«Я — за, — пишет Ленин Мартенсу, — если американские рабочие и колонисты вообще будут привозить с собой:

1) продовольствие на два года (Вы пишете, что это бывало, значит, возможно);

2) одежду на тот же срок;

3) орудия труда.

1-е и (2‑е) важнее всего... Если будет 1‑е, я согласен всячески поддержать.

Чтобы ускорить, изготовьте тотчас проект постановления СТО и внесите сегодня (если успеете до 3‑х часов), сегодня же в СТО, в 6 час. — решим...»[10]

В тот же день, 22 июня, Совет Труда и Обороны под председательством Ленина принял постановление — немедленно командировать Рутгерса и 12—15 его сотрудников на Урал и в Кузнецкий бассейн «для выяснения на месте предприятий и источников сырья, которые могут быть предоставлены американской промышленной эмиграции, и необходимых для этого условий».

Как видим, имелась в виду прежде всего промышленная эмиграция в Советскую Россию из Америки, откуда в ту пору был особенно велик наплыв желающих принять участие в нашей стройке. Между прочим, и сам Рутгерс, голландец, попал к нам из Соединенных Штатов после того, как успел поработать в Индонезии, а добирался он в Москву через Японию и Владивосток, причем ему трижды пришлось с величайшими трудностями и опасностями пересекать фронты гражданской войны.

Но ехали к нам отнюдь не только из Америки. Я уже упоминал в одной из предыдущих глав, как жарким летом 1921 года, когда я добирался с семьей с Дальнего Востока на Украину, в одной теплушке с нами ехала целая группа австралийцев. Мое воображение подростка было подавлено огромными железными сундуками с рабочим инструментом, продовольствием и снаряжением, которое везли с собой эти молодые ребята, одетые в прочную полувоенную одежду. Они, следуя советам, полученным из Москвы, собирались в дальнее путешествие словно в полярную экспедицию и не прогадали; между прочим, они охотно подкармливали своими бисквитами и сгущенным молоком все обильное детское население нашей скрипучей теплушки...