334.

— Так это ж баб-Норе. А она — она не слышала. Как всегда, валялась в койке.

— Она слышала.

— Жаль. Что мне теперь, прощения просить?

— Ей и так тяжело, а тут еще ты.

— А мне легко, что ли? — пожала плечами Ампаро. — Ненавижу день за днем долдонить одно и то же, но я действительно хочу в Лоуэнскую школу. Почему бы и нет? Можно подумать, я прошу разрешения свалить в Мексику и титьки там себе отрезать.

— Согласна. Может, эта школа и хорошая. Но ты и так в хорошей школе.

— Но я хочу в Лоуэнскую. Это начало карьеры — но маме, естественно, не до того.

— Она хочет, чтобы ты жила дома. Это что, слишком жестоко?

— Потому что без меня ей придется наезжать на одного Микки. К тому же прописка у меня все равно остается здешняя, а больше ее ничего не волнует.

Крошка помолчала — вроде бы задумчиво. Чего думать-то? Все так очевидно. Терзалась Ампаро.

— Давай так договоримся, — в конце концов сказала Крошка. — Если обещаешь не строить больше из себя Маленькую Мисс Вредину, я постараюсь, насколько получится, уговорить ее подписать на тебя заяву.

— Серьезно? Честное слово?

— А ты? Честно обещаешь?

— Я буду в ногах у нее валяться. Все что угодно.

— Ампаро, если нет, если ты будешь продолжать в том же духе, что и всегда, поверь мне, я скажу ей, что, по-моему, в Лоуэнской из тебя вытравят весь характер, то немногое, что есть.

— Обещаю. Обещаю быть паинькой, как… как что?

— Как именинный пирог?

— Паинькой, как именинный пирог, вот увидишь.

Они ударили по рукам, оделись и спустились домой, где ее ждал настоящий, довольно невзрачный, довольно убогий именинный пирог. Как ни старайся, а готовить бедная старая баб-Нора просто не умела. Пока они торчали на крыше, появился Хуан — сюрприз куда более приятный, чем все их вшивые подарки. Зажгли свечи, и все запели “С днем рожденья”: Хуан, баб-Нора, мама, Микки, Крошка.

С днем рожденья тебя.
С днем рожденья тебя.
С днем рожденья, Ампаро.
С днем рожденья тебя.

— Загадай желание, — сказал Микки.

Она загадала желание, потом одним решительным дуновением загасила все двенадцать свечей.

— Никому ни слова, — подмигнула ей Крошка, — а то не исполнится.

Собственно, загадывала она даже не Лоуэнскую школу; та была ее по праву. Вместо этого она пожелала смерти Лотти.

Ничто никогда не сбывается так, как хочется. Через месяц не стало ее отца. Хуан, который ни дня в жизни не грустил, покончил с собой.

7. Лен Грубб (2024)

С андерсеновского фиаско прошло несколько недель, и он уверился было уже, что никаких печальных последствий не будет, когда его вызвала к себе “для небольшого разговора” миссис Миллер. В дальней перспективе она представляла собой, конечно, пустое место, едва ли возвышаясь по табели о рангах над средним управленческим звеном, но в самом скором времени миссис Миллер предстояло рецензировать его отчет по практике, что превращало ее пока в пустое место, несколько богоподобное.

Он запаниковал самым позорным образом. Единственное, о чем он мог думать все утро, это что бы надеть, что бы надеть? Остановился он на бордовом свитере в стиле Перри Комо; над воротом выбивался краешек ярко-зеленого шейного платка. Цельно, не игриво, но и не так, чтобы подчеркнуто совсем уж не игриво.

У входа в берлогу пришлось ждать минут двадцать. Вообще-то по части ожидания он был большой дока. Кафе, туалеты, прачечные самообслуживания — жизнь предоставляла достаточно возможностей довести искусство ожидания до совершенства. Но он был настолько уверен, что подпадет под какое-нибудь сокращение, что к концу двадцати минут был как никогда близок к реализации своей излюбленной фантазии на случай кризиса: встать, уйти и закрыть дверь с той стороны. Все двери. Не прощаясь, не оглядываясь. А потом? Вот в чем трудность. После того как закроет дверь, куда ему податься, чтобы собственная личность, толстенное досье целой жизни не громыхало следом, как привязанная к кошачьему хвосту жестянка? Так что он ждал, а потом собеседование закончилось, и миссис Миллер жала ему руку и рассказывала нечто безлично-анекдотическое о Брауне, чья книжка орнаментально валялась у него на коленях. Потом — спасибо, и нет, это вам спасибо, что зашли. До свидания, миссис Миллер. До свидания, Лен.

К чему бы вообще все это? Об Андерсоне она не сказала ни слова, только упомянула мимоходом, что, конечно, бедняге место в “Бельвью” и что подобные случаи время от времени неизбежны, чисто статистически. Рассчитывал он на гораздо худшее, и заслуживал куда меньшего.