35 миллиметров русской истории. Кино и историческая память

Одним из ключевых при определении успеха такого героического эпоса был выбор актера на главную роль. Эйзенштейн пробовал на роль Александра Невского многих известных киноартистов, но они его по разным причинам не устроили. Ассистент по актерам Е.С. Телешева предложила попробовать на роль ленинградского актера Николая Черкасова. Выбор был не очевидным, Черкасов в молодости выступал как эксцентрик, славился комическими характерными ролями такими, как Жак Паганель в фильме «Дети капитана Гранта». Во время личной встречи с режиссером в ресторане ленинградской гостиницы «Европейская» актер признался, что он сильно сомневался в своих «свято-героических возможностях». К тому же Черкасов был на десять лет старше исторического князя. Но Эйзенштейн убедил актера, что это будет одна из самых лучших его ролей и не ошибся.

Позднее актер вспоминал, что в образе князя «сочетались преданность своему народу и любовь к своей стране, глубокое русское благородство, юношеский пыл и задор, военный гений и мужество». Для большинства зрителей не существовала иного Александра Невского чем образ, созданный Черкасовым. Не случайно, на ордене Александра Невского, утвержденном в годы Великой отечественной войны, был изображен профиль великого русского актера. Слова, сказанные Черкасовым в финале фильме стали крылатыми и сегодня многими приписываются самому князю.

Какой же образ XIII века творил фильм Эйзенштейна? Пролог фильма показывал разорение Руси монголами, ведь со времен нашествия Батыя прошло несколько лет. Но Русь не сломлена и готова к борьбе с новым завоевателями, в этот раз пришедшими с Запада. В фильме Александр говорил: «Опаснее татарина враг есть… ближе, злее, от него данью не откупишься – немец». Немецкие рыцари представали бесчеловечным врагом, который хочет уничтожить Русь и поставить здесь не только свою власть, но и поменять веру. В сравнении с ними Александр – это образец милосердия, после победы на Чудском озере пленных кнехтов он отпустит, а рыцарей прикажет обменять на мыло. Пощады не будет только предателю боярину Твердиле, которого отдадут на растерзание народу.

Так Эйзенштейн иллюстрировал историческую концепцию, за несколько лет до премьеры изложенную в Кратком курсе истории СССР под редакцией А.В. Шестакова. Сложные перипетии «выбора»51 Александра Невского, сопряженные с подчинением Руси Орде, исключались из киноверсии. Неслучайно, что Сталин вычеркнул трагичный финал, где князь склонял колени перед ханом.

Режиссер называл свою картину «разящим патриотическим оружием». Каски кнехтов рыцарей напоминали экипировку солдат Вермахта, а шлемы русских витязей сильно смахивали на буденовки. Как отмечал Эйзенштейн: «В свое время я пролил много крови в «Броненосце Потемкине». А этот бой я решил дать веселым, жизнеутверждающим и таким, чтобы он вызвал желание драться в момент, когда нам придется драться». Ледовое побоище, которое по идее Александра русские давали на чужом берегу озера52, отлично вписывалось в военную концепцию 1930-х: «бить врага на его территории». Как отмечал режиссер Л.М. Рошаль: «Создавая картину Эйзенштейн мог сомневаться в чем угодно, кроме того, что готовит свой фильм к войне»53.

Кадр из фильма «Александр Невский», реж. С. Эйзенштейн

Режиссер спешил закончить фильм к 7 ноября, понимая, сколько всего находится на кону. Эдуард Тиссэ вспоминал: «Установка была ясная: пробиться […] Шло дело о творч[еской] жизни»54. «Александр Невский» был сдан раньше срока. 4 ноября 1938 года на собрании трудового коллектива Мосфильма в честь годовщины Октябрьской революции съемочной группе вручили переходящее Красное знамя. На это мероприятие режиссер пришел прямо из монтажной лаборатории55.

1 декабря 1938 года «Александр Невский» вышел в прокат. Триумф был полный. В столичные кинотеатры не могли попасть даже члены съемочной группы. Газеты помещали хвалебные отзывы, а детвора по всей стране стала играть в «ледовое побоище». По рассказам современников, в новогоднюю ночь на маскарадах костюм русского витязя был одним из самых популярных. Участники съемочной группы получили правительственные награды, а Эйзенштейн без защиты диссертации был признан доктором искусствоведения. В 1941 году его и Павленко наградят Сталинской премией 1-й степени.