3534706f9643da0e9e72f9f460521f77

сервизы. Большие светло-коричневые, кожаные кресла с огромными подлокотниками. На стенах, висят

замечательные картины, написанные маслом. В углу зала, на стеклянной тумбе стоит телек, по имени

«Grundig». Неподалёку от него на полке, в близи декоративной пальмы, притаился знакомый японский

магнитофон, который Сева привозил на базу. Рядом с ним стоял бобинник…

Ну и так по мелочи — диваны разные, ковры всякие, на полу паркет, на потолке люстра — вероятно

уменьшенная копия люстры из Большого Театра…

Сам потолок, по периметру украшен лепниной, причем не простой, а позолоченной…

Что ж, при таком раскладе, папá должен выйти в халате одетым на костюм с галстуком и в турецкой «феске»

на голове, или как там называется, этот головной убор…

Вот, это социалистическое равенство!.. Вот это я понимаю!.. Наверняка, для таких людей социализм, является очень даже неплохой системой, ибо себе его они уже построили и в нём живут, хотя и в отдельно

взятой квартире.

Если честно, то я был рад за них. Молодцы!!

Но если уж совсем честно, то было грустно. Грустно и обидно… Как же так… Моя мама, растила меня, практически в одиночку и работала на двух работах и не заслужил вообще ничего подобного? Даже такой

прихожей, которой равна всей нашей квартире?! …

И кто меня осудит, если я захочу себе такое же?

Ясно, что, работая у станка, на шахте, медсестрой в больнице или воспитательницей в детском саду, такое

великолепие можно увидеть лишь в кино. Конечно же, если при просмотре ты не заснёшь, потому как за

целый день навъё****лся так, что мама не горюй!..

* * *

Через несколько минут в комнату вошёл папá.

Это был невысокий, на голову ниже своего сына, мужчина, средних лет. С большой залысиной, торчащими

во все стороны длинными, чёрными с проседью волосами и выдающимся «шнобелем».

Одет он был в костюм без галстука(!), без халата(!) и без «шляпы» (!). В общем выглядел папá, как типичный

«сумасшедший-дирижёр-гений», отображённый в сатире, а не как «турецкий султан», которого ожидал

увидеть я.

— Доброе утро, молодые люди. Меня зовут Аркадий Львович, — представился он.

Я встал с дивана протянул ему руку и представился:

— Александр.

Сева не стал представляется вероятно, зная этого мужика.;)

— Пойдемте к столу, попьём чая, и вы мне расскажите о себе. А также о том, как вы смогли написать такие

замечательные песни в столь юном возрасте.

* * *

— Вы знаете, — сказал я присаживаюсь за большой овальный стол, покрытый белой скатертью на котором

стояли всевозможные яства к чаю, — эти песни, не получились бы такими хорошими, если бы, не

способности вашего сына, ровно, как и всего ансамбля. Я им лишь чуть-чуть помог, проиграв композиции на

гитаре и напев их. Они прониклись идеей. Поняли, что может получиться, что-то стоящее, вложили душу и

воплотили в жизнь. Я сам был удивлён результатом.

— Хм… Просто напел и получился шлягер, да ещё и не один?! Интересно… но в принципе неважно… —

задумчиво проговорил папá и сделал небольшой глоток чая из маленькой чашечки, сделанной из Гжельского

фарфора.

Мы тоже пригубили…

— Александр, нужно признаться, я не был рад тому, что Сева тратит время на эстрадную музыку вместо

того, чтобы больше заниматься самостоятельно. ВИА — вокально-инструментальный ансамбль, это конечно

хорошо… молодежная музыка, танцы, компания, девушки… Всё это весело и интересно… Но, я хотел бы, чтобы мой сын, вырос великим пианистом, — тон его стал резок, — а не превратился в забулдыгу

играющего по выходным на танцплощадках за трехлитровую банку вина и иногда подхватывающего халтуру

на похоронах!

Сева встрепенулся…

— Сева помолчи, — осадил он пытавшегося, что— то сказать сына. Потом, более мягко продолжил: — Ты

молод, тебе сколько? 14? 15? Ну вот! У тебя ещё всё впереди, — в голосе его, появилась сталь, — а Савелию, я боюсь может взбрести в голову, что он обойдётся и без учёбы!.. Что ему, карьера пианиста, не нужна!.. Что

ему, лучше бренчать по кабакам!.. — дирижёр замахал руками. — Он, уже поступил на третий курс! У него

блестящие перспективы! И эти ваши записи, — он махнул в сторону магнитофона, — забили ему всю

голову! Он, теперь не о чём, кроме вашего ансамбля, слышать не хочет!.. Александр! Моему сыну, ваша

эстрада не нужна! Ему, лучше заниматься классической музыкой, а не по танцулькам «лабать»! Так что, мне

кажется, моему сыну ваша ВИА не подходит и точка! Не — под — хо — дит! — по слогам произнёс он

последнее слово.

— Папа… — обреченная прошептал Сева, поставил локти на стол и обхватил голову руками.

Наступила тишина.

— При всём уважении, — сказал я поднимаясь из за стола, поняв что аудиенция закончена, — мне кажется, Сева уже совершеннолетний и может сам разобраться, что ему нужно. Насчёт же учёбы… Я собираюсь

закончить школу экстерном, в этом году и поступить в институт. Соответственно, я категорически против

того, чтобы кто-либо бросал учебу. Институт — это путёвка в жизнь. Так вроде говорится?! Спасибо за

гостеприимство… Мне уже к сожалению пора. Я, по-моему, утюг, дома забыл выключить, кабы, что не

случилось… До свидания! Савелий, проводи меня пожалуйста, — сказал я и глянул на папá.