+35° Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)

Я даже споткнулся от неожиданности.

— Ты… ты заговорил? А как же эксперимент?

— Отложим на день.

— Почему вдруг? — Я совсем забыл о предстоящем походе на Чертов курган.

— А как мы с тобой завтра ночью объясняться будем? Темно ведь, ничего не напишешь и не прочитаешь.

— А сейчас куда мы?

— На рекогносцировку.

Это слово я знал из книг о войне. Командиры, прежде чем начать бой, обследовали местность, посылали разведку. Вот и мы с Сашкой теперь как перед боем. Здорово!

Сашка сбегал домой, принес какой-то сверток.

— Что там?

— Угощение.

— Кому?

— Одному другу тут, — уклонился он от ответа и почему-то улыбнулся.

Я понял. Для меня припас что-то вкусное. Есть мне совершенно не хотелось, даже если бы в свертке была моя любимая подсолнечная халва. Но, чтобы не обидеть Сашку, я решил: если халва — съем. Соберусь с силами и съем.

Мне не пришлось собираться с силами. Угощение предназначалось вовсе не для меня.

— Внимание! — поднял руку Сашка. — На горизонте замок злой волшебницы Полины. Сейчас в бой против нас вступит семиглавый огнедышащий дракон.

Волк кидался на забор с таким остервенением, что вполне мог сойти за дракона, не хватало только еще шести голов. Сашка остановился напротив него и развернул сверток.

Там оказалось сырое мясо, нарезанное маленькими кусочками.

Первый кусок угодил прямо в раскрытую огнедышащую пасть. Волк поперхнулся, сглотнул и ошалело уставился на нас. Сашка бросил ему еще, еще…

Через минуту Волк, умильно улыбаясь и скуля, выпрашивал лакомые кусочки. Злая волшебница лишилась своего преданного слуги.

— Теперь кидай ты, — Сашка передал мне влажный сверток.

Волк и меня сразу признал за своего — ему лишь бы мясо было.

— Хватит! — сказал Сашка. — На обратном пути снова покидаем. Надо, чтобы он, как нас нюхом почует, сразу про угощение вспоминал.

Укрощенный Волк, преданно помахивая хвостом, проводил нас до конца забора и долго стоял там, смотрел в нашу сторону с печалью и надеждой.

Красное неяркое солнце, похожее на огромный воздушный шар, опускалось на неровный гребень ельника далеко на горизонте. Вот сейчас какая-нибудь из зубчатых вершин проткнет тонкую оболочку — и туго надутый шар лопнет с треском. Но он не лопался, а мягко садился все ниже и ниже.

На кургане было совсем не страшно. Весело трещали кузнечики. В кустах, забавляясь собственным хвостом, вертелся черный, в белых пятнах котенок. Даже кладбище неподалеку выглядело очень мирно. Между могильными холмиками носились босоногие малявки — в догонялки играли.

И чего, спрашивается, я боялся!

Я вдохнул воздух полной грудью, рассмеялся над своими страхами.

— Чего веселишься? — Сашка посмотрел на меня строго, ткнул землю каблуком. — Видишь, какая твердая? Самим нам ни за что не справиться. Надо еще кого-нибудь. Может, рыжего Митяя позвать?

— Ой, разболтает!

— Мажет, и разболтает. Начнет хвастаться перед пацанами. Ну, а из студентов ваших никого нельзя?

Я сразу подумал о Славе. Его бы можно, но он ведь обязательно Риту за собой потащит.

Козлику сказать? Ну ее! С девчонками связываться! Да и толку от нее — слабенькая.

— Если только Бориса.

Сашке моя кандидатура понравилась.

— Не откажется?

— Попытка не пытка.

— Главное, чтобы не разболтал. Скажет еще дяде Володе. Тогда все пропало.

— А пусть сначала даст честное слово.

— Ну, хорошо, — согласился Сашка. — Значит, на тебе две лопаты и дипломатические переговоры с Борей. На мне одна лопата, мясо для Волка, карманный фонарик и веревка. Да, еще лом.

— А веревка зачем?

— А как спускаться?

— Вниз? Гуда?

Тотчас же сработало мое воображение. Я увидел себя висящим на веревке в могильном мраке внутри кургана.

Уже смеркалось. Иначе Сашка обязательно бы заметил, как я содрогнулся.

И сколько я потом, на обратной дороге домой, лежа в палатке возле похрапывающего дяди Володи, ни старался отделаться от этой мысли — никак не удавалось.

Вишу на веревке в черной пустоте — и все!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я висел на веревке, не решаясь спрыгнуть. Мне казалось, подо мной бездонная яма.

Веревка дернулась. Это Сашка. Торопит меня. Ему хорошо, он наверху.

Я зажмурил глаза и отпустил руки. Не висеть ведь так вечно. Будь что будет!

Приземление оказалось неожиданно мягким, словно земля подо мной спружинила. Сверху полился свет — Сашка включил свой фонарик. Удивительное дело: простой китайский фонарик, а сколько света. Как будто вверху горела электрическая лампа в пятьсот свечей.

И сразу я увидел горшки. Много горшков! Они были выстроены по росту, как выстраиваемся мы на уроке физкультуры. Впереди стоял огромный горшок, величиной с добрый бочонок. За ним шел горшок поменьше. А на самом конце ряда, у стены, притулился совсем игрушечный горшочек, не больше яйца. И все целенькие, аккуратные, с красивыми рисунками на пузатых боках. Вот дядя Володя обрадуется!

Сверху крикнули громко:

— Толька!

Сашка — кто еще! Что ему потребовалось?

— Толька!

И веревку дергает зачем-то.

— Толька! Толька!

Свет мощной электролампы ударил мне в глаза.

Я проснулся.

В палатку через откинутый полог прямой наводкой били солнечные лучи. Сашка, стоя на четвереньках, теребил мой спальный мешок.