36 рассказов

Генри, за неимением лучшего и не желая утруждать себя чтением объявлений в «Таймс», поселился в апартаментах отца в отеле «Ритц» и начал жизнь человека, преданно служащего своему делу, сводившемуся к получению удовольствий. Справедливости ради надо сказать, что Генри, щедро одаренный от природы обаянием и красотой, обладал здравым смыслом в достаточной мере, чтобы тщательно выбирать тех, с кем проводить свободное время. Это были только его старые друзья по школе и университету, которые — все без исключения — были не так хорошо одеты, как он, но и не принадлежали к «приятелям», вечно выклянчивающим у вас пять фунтов, чтобы заплатить очередной карточный долг.

Если бы Генри спросили, что он любит больше всего в жизни, ему было бы трудно сделать выбор между лошадьми и женщинами; если представлялась возможность, он проводил день с первыми, а ночь — со вторыми, но без упреков и ревнивых подозрений, никогда не обременяя себя разрешением возникающих проблем. Почти все его лошади были прекрасными жеребцами, гладкие, быстрые, с черными глазами, крепкими ногами и кожей, как бархат; то же самое можно было бы сказать и о его женщинах, правда, это были уже кобылки. Он влюблялся — ненадолго — в каждую девушку из кордебалета лондонского «Палладиума»; когда она надоедала ему, на сцене появлялся Баркер, и девушка, получив подходящий к случаю сувенир, не затевала скандала. Генри также выигрывал во всех классических скачках на английских ипподромах; талисманом был Баркер, который знал, как поддержать хозяина.

Жизнь Генри быстро стала рутинной, но ее нельзя было назвать серой. Один месяц он проводил в Каире, приезжая туда, чтобы решить некоторые дела, связанные с бизнесом; три месяца — на юге Франции с поездками от случая к случаю в Биарриц; оставшиеся восемь месяцев он жил в своих апартаментах в отеле «Ритц». Четыре месяца, пока его не было в Лондоне, великолепные апартаменты с видом на Сент-Джеймский парк оставались незанятыми. История умалчивает, почему Генри оставлял свои комнаты при себе: то ли ему была ненавистна мысль, что неизвестно кто будет плескаться в его мраморной ванне, то ли не желал заполнять бумаги при въезде и выезде. Управляющие никогда не беспокоили отца, зачем они стали бы беспокоить сына? Эта программа выполнялась из года в год за исключением тех случаев, когда Генри неожиданно уезжал в Париж, потому что какая-нибудь местная девица слишком близко подошла к алтарю. Конечно, почти каждая девушка, с которой встречался Генри, хотела выйти за него замуж, причем многие стали бы жить с ним, даже если бы он не имел ни пенса. Однако Генри не видел достаточных оснований быть верным одной женщине. «У меня сто лошадей и сто друзей мужского пола, — объяснял он тем, кто доискивался причины, — почему я должен приговорить себя к какой-то одной бабенке?» На такую неотразимую логику не находилось ответа.

История Генри так бы и закончилась, как, по-видимому, повелела судьба, если бы в нашем мире люди, подобные Генри, не начинали от неожиданности заикаться.

Шли годы, и у Генри выработалась привычка ничего не планировать заранее: опыт и его находчивый слуга Баркер заставили его поверить, что очень богатые люди могут приобрести что угодно и справиться с любыми последствиями, которые могут встретиться позже. Однако даже Баркер не смог справиться с таким непредвиденным случаем. Мистер Чемберлен заявил 3 сентября 1939 года, что британский народ находится в состоянии войны с Германией. Генри считал, что Чемберлен поступил необдуманно, объявив войну сразу после Уимблдонского турнира, и что еще более необдуманно поступило Министерство обороны, призвав Баркера на службу Его Величеству Королю и оторвав его от службы Великому Паше.

Но что мог поделать бедный Генри? Он не привык жить где-либо еще, кроме отеля «Ритц»; к тому же немцы не только упразднили Уимблдонский турнир, но еще и заняли «Георг V» в Париже и «Негреско» в Ницце. Шло время, и с каждым днем казалось, что вторжение неизбежно. Как оно ни было ненавистно Генри, он принял решение вернуться в нейтральный Каир и оставаться там до тех пор, пока британцы не выиграют войну. Ему даже на мгновение не приходила в голову мысль, что они могут проиграть ее. Ведь они выиграли Первую мировую войну, следовательно, должны выиграть и Вторую. «История повторяется», — твердили его наставники, и это была единственная мудрая сентенция, которая сохранилась в его памяти после трех лет обучения в Оксфорде.

Генри вызвал к себе управляющего отелем и сообщил, что его номер должен оставаться незанятым до тех пор, пока он не вернется. Он оплатил счет за год вперед, поскольку ему казалось, что года более чем достаточно, чтобы справиться с таким выскочкой, как герр Гитлер, и отбыл в Каир.