365 (СИ)

Сказать, что это было непросто — не сказать ничего. Но Игорь так устал от постоянного умственного напряжения! Это были первые дни, когда он действительно имел возможность не писать коды, не разгребать бумаги, оставленные Региной. И, хотя причина была совсем тоскливой, Игорь почувствовал себя куда свободнее, чем раньше.

Он удивился. Прежде Ольшанский никогда не считал работу обузой. Сегодня же он вдруг понял, что множество людей не напрягают свои головы даже раз в неделю, а он каждый день — выжимает из себя все соки. Вспомнились смешки о том, что легко сидеть в офисе часами и ничего не делать, барабанить пальцами по клавиатуре, получать большую зарплату, и неожиданное раздражение вперемешку со злостью заставили его остановиться.

Впрочем, ложь. Куда больше Игоря тормозило головокружение и подступившая тошнота. Потому что не надо пешком идти четыре остановки, только вырвавшись из больницы! Но когда ж это он слушал врачебные рекомендации, тем более, с такой сестрой, как Янка?

Игорь покачнулся от неожиданности и, сделав шаг в сторону, упёрся плечом в стену ближайшего здания. Это был какой-то магазин: сверкала вывеска, вокруг шумели люди. Он позволил себе закрыть на секундочку глаза, чтобы потом с новыми силами оторваться от кирпичной поверхности и отправиться домой. Саша ругаться будет, конечно… И пакет с вещами этими вдруг показался тяжёлым.

— Мужчина, вам плохо? — обеспокоенно спросил женский голос.

— Да какое плохо! — возмутились чуть поодаль, и Игорь раздражённо скривился. Восклицание принадлежало какой-то старушке, давно переступивший порог пенсионного возраста и по старым, и по новым, и по европейским законам. — Как в таком возрасте может быть плохо?! Понапиваются и лазают здесь, бездельники! Вот я в своё время…

— Всё хорошо, спасибо, — ответил он забеспокоившейся девушке.

— Вы не пьяный, — отметила она, оглядываясь на костерившую на все лады современную молодёжь старуху.

Отвращение, неожиданное и оттого особенно сильное, заставило Игоря презрительно скривиться и отвернуться от неё.

— Нет, не пьяный, — произнёс Ольшанский. — Нашли кого слушать!

Бабка умолкла наконец-то, а потом вновь завела тираду о неблагодарной молодёжи, но Игорь больше не слушал. Ещё раз поблагодарив незнакомку, он поплёлся в направлении собственного дома.

Холодный воздух обжигал лёгкие. Перед глазами изредка появлялись цветные пятна, но пропадали, стоило моргнуть раз или два. Игорь останавливался у деревьев, но, стоило только опереться о них плечом, чувствовал на себе чужие презрительные взгляды. Он оглядывался, видел, может, мерещившихся уже старушек и только раздражённо продолжал путь. Его бабушка тоже работала всю жизнь, тоже получала далеко не самую высокую пенсию, но никого не костерила.

У дома он вдруг подумал, что Саша разозлится, когда узнает, что он бежал с больницы. Игорь сел на скамейку и ждал, пока не погаснет свет в окнах. Это было неправильно — он промёрз, и за это тоже по голове не погладят, да и позвонить ей надо бы, предупредить… Но сил в себе на любые действия Ольшанский не чувствовал.

И только тогда, когда весь дом потемнел, он досчитал до тысячи, понадеялся, что Саша, тоже измотанная тяжёлым днём, уснула, и поплёлся на свой этаж, надеясь никого не разбудить.

202 — 201

202

13 октября 2017 года

Пятница

В квартире царила темнота. Игорь тихо закрыл за собой дверь, стараясь не греметь связкой ключей, и остановился в коридоре. Ничто не нарушало молчание. Тихо посапывал, развалившись на трюмо, непомерно большой Магнус, и Ольшанский с неожиданной нежностью погладил его по голове, удивившись тому, что соскучился за безгранично вредным котом.

Он сделал ещё один шаг вперёд и вдруг остановился. Тёмный женский силуэт и что-то круглое, заступившее луну в окне, вызвали неприятные ситуации.

— Кто здесь?! — громким шёпотом спросила Саша и занесла неведомый предмет над головой. Игорь с трудом успел поймать её за запястье, прежде чем нечто, смутно напоминающее ему старую бабушкину чугунную сковородку, не опустилось ему на голову.

— Это я, — ответил он так же тихо. — Включи свет, а потом можешь меня стукнуть.

— Игорь?

Саша застыла. Потом сковородка — легонько и совершенно не больно, — коснулась его головы, и Александра обессиленно опустила руки.

— Что ты здесь делаешь? — продолжила шептать она. — Ты должен находиться в больнице ещё как минимум неделю.

— Ты мне не рада?

Вместо этого она уложила сковородку на трюмо — Магнус моментально уложил на неё голову и продолжил спать, — и коснулась прохладной ладонью его лба.

— Там же дождь! — восклицание звучало не громче, чем шелест листьев. — Ты же мог простудиться! Вдруг подскочила температура? А если после этого станет хуже? Повторится приступ? И что мне тогда с тобой делать?