365 (СИ)

Потому до обеда субботы он покорно глотал прописанные врачом и подсунутые Яной таблетки, не занимался работой и делал вид, что отдыхает от тяжёлых рабочих будней, не прекращавшихся уже несколько лет подряд. Но лекарства имели свойство заканчиваться. Он продемонстрировал Саше белую баночку, совершенно пустую, изъявил желание пойти купить таблетки, разумеется, получил отказ — и освободившуюся на двадцать минут квартиру.

Лера заспешила следом, уже почти добралась до двери, но её остановило раздражённое покашливание за спиной.

— Ну-ка стоять.

Валерия послушно застыла, очевидно, понимая, что деваться некуда, её всё равно поймают на ступеньках и вернут обратно.

— И ты ничего не желаешь мне объяснить?

Она вздрогнула, но заставила себя оглянуться, часто заморгала и даже выдавила из себя недоумённую улыбку.

— Что-то случилось? Тебе надо купить ещё какое-нибудь лекарство? — ласково уточнила Валерия.

— Кажется, я довольно ясно выразил своё желание не видеть тебя в пределах своего дома, — покачал головой Игорь.

— Я ведь никому не мешаю! — недоумение, отобразившееся на лице девушки, выглядело бы совершенно искренним, если б Игорь не помнил о эвкалипте и прочих прелестях совместной жизни с крестницей его матери. — Я веду себя тихо, ничего не говорю этой твоей… — она запнулась и поправилась. — Саше ничего не говорю. Что не так? Почему нельзя?

Ольшанский подошёл ближе, и Лера, реагируя так, как положено было по канонам всех на свете любовных романов, столь любимых многими женщинами, вперила в него невинный взгляд и часто-часто заморгала. Вероятно, дальше предполагался страстный поцелуй.

— Ты предлагаешь мне так просто забыть могильные плиты, украшенные венками из эвкалиптовых листьев? — ядовито уточнил он. — Ты мне мешаешь. И Саше мешаешь.

— Это всё потому, что твоя мать — моя крёстная, да? — спросила наивно Валерия. — Я не могу больше ни о чём думать! — она уложила руки Игорю на плечи. — Если б не наше родство, ты бы…

— Выставил тебя за дверь ещё быстрее.

Она поперхнулась уже крутившимися на языке словами и недоумённо уставилась на Ольшанского, явно не понимая, что происходит, а потом отшатнулась, прижимаясь спиной к стене и стремительно белея.

— Но почему?! Разве я тебе не нравлюсь? — удивилась Лера. — Разве я недостаточно красива? Не лучше этой твоей Саши?

— Если ты считаешь, что глубже уже выкопанной тобой ямы не бывает, то я всё ещё могу позвонить твоим родителям. Или в полицию.

— Ответь мне! — возопила она. — Ты должен! Это… неправильно, Игорь! Несвойственно для мужчин любить одну женщину и не отвлекаться на кого-нибудь моложе…

Он не сдержался и схватился за голову.

— Что ты несёшь, Лера?!

— Но я должна тебе нравиться! — уверенно повторила она. — Ответь мне честно. Ты меня хо…

Лера умолкла, заметив гневный взгляд.

Игорь опёрся спиной о дверной косяк и подумал, что хуже уже точно не сделает.

— Хорошо, честно. Ты — малое дитя, ребёнок, пересмотревший фильмов или какой-то ещё ерунды. А я — взрослый мужчина, рассчитывающий видеть рядом с собой взрослую, самодостаточную женщину. У меня, в отличие от тех типажей, которые ты успела примерить на всех вокруг, не играют гормоны, как у пятнадцатилетнего, и на любую движущуюся цель я не бросаюсь. Даже больше скажу, меня интересуют умные девушки. Ты к этой категории не относишься.

— А как же физиология? — с надеждой уточнила Лера.

— Какая к чертям физиология?! — вспылил он. — Посмотри на себя в зеркало! Тебе семнадцать, ты, блин, ребёнок! И никак иначе я воспринимать тебя не собираюсь, сколько б ты не крутилась у меня перед носом в коротких юбках или обтягивающих джинсах. Я уж молчу о том, что у тебя не чувства, а стукнувшая в голову блажь.

Лера всхлипнула. Кажется, последнее её действительно обидело, но Игорь не был способен утешать едва не угробившую его родственницу.

— Я надеюсь, что это звучало достаточно убедительно, — подытожил он, — и хватит для того, чтобы ты сменила место жительства. И не только потому, что ты себе придумала несуществующую любовь. Мы с Сашей устали прятаться по углам, думать, как бы это тебя не потревожить и не помешать, когда ты готовишься к занятиям, ловить тебя на ступеньках и терпеть эти выходки. Потому или ты собираешь вещи сама, и я отвожу тебя к моей маме, или вылетаешь отсюда пулей.

— Ты не ценишь мои чувства, как обыкновенный сельский грубый мужлан.

— Замечательно, — кивнул Игорь. — Разочаруйся во мне и ускорься, пожалуйста, в сборе вещей. И до вечера чтобы переехала. Я ясно выражаюсь?

200 — 199

200

15 октября 2017 года

Воскресенье

— Ты смертельно её оскорбил!

Игорь и Яна проследили взглядом за матерью, пробежавшей из одного угла гостиной в другой. Саша тяжело вздохнула и сделала вид, что ничего не видит, только продолжила упрямо гладить постельное бельё, чем занималась до прихода гостей.