365 сказок (СИ)

В ту же секунду один из лесничих поразил лису ножом, но на землю упали бездыханными и король, и его убийца. Королевич же не видел всего этого, стремясь скорее достигнуть озерца и убить лебедей.

Они и вправду были там, и он поразил одного за другим меткими выстрелами из лука. Подхватив прекрасную добычу, он поспешил назад, где и увидел свершившуюся месть. Пришлось ему натягивать маску печали, хоть душа трепетала и ликовала. В тот же вечер прекрасная принцесса отведала плоти лебедей и дала согласие королевичу.

Ручей был безмолвным свидетелем и предательства старухи, которая оказалась лисой, и смерти оберегаемых им лебедей. Безутешный, прибежал он к матушке-реке.

— Что же делать теперь? — спрашивал он её. — Как же мне быть? Всё, во что я верил, оказалось таким печальным.

— Это всё люди, — горько отвечала река. — Не могу позволить королевичу взойти на трон, завтра же сокрушу плотину, пусть станет его город моим, поглощу каждый дом и задушу всякого, кто будет недостаточно чист.

Ночью рухнула плотина, поток воды с рёвом обрушился на город, уничтожая всё на своём пути, спаслось лишь несколько жителей, да и те предпочли бы умереть. Никого не пожалела суровая река, ничего после себя не оставила.

Бежал ручей сквозь высокие травы и размышлял о печали всего произошедшего, о том, как тесно сплелись любовь и смерть, как чужая зависть руководит жизнью, как горестно и печально всё завершилось.

Как вдруг услышал голоса, переговаривались парень и девушка.

— Вот бежит ручей, — говорил он. — Никогда не пей его воды.

— Отчего же? — девичий голосок был звонок и лёгок.

— Он приносит несчастье влюблённым. В водах его течёт желчь и зависть, злость и страхи. Он — сын той реки, что поглотила столицу, а значит, в нем часть того ужаса.

— Да, ты прав, пойдём же скорее отсюда.

Они помчались прочь как на крыльях, а ручей вдруг понял, что был единственным виновником всей цепи событий. Не было предела его боли, просочился он сквозь землю, чтобы никогда больше не видеть солнечного света.

========== 254. Послание ==========

В расцветающем рассветными красками небе раскричалась птичья стая. Я стоял на лестнице, ещё не добравшись до крыши, но уже вознёсшись над полуразрушенными зданиями забытого временем города. Утренний ветер старался сбросить меня вниз, вгрызался в плечи холодной пастью, но отчего-то мне было радостно, а совсем не страшно.

Солнце ещё не показалось. Линия горизонта проглядывала между двумя покосившимися башнями — тревожная нить, соединившая и отделившая сразу небо и землю. Именно в том месте над ней особенно ярко сияли облака.

Едва порыв ветра стих, как я продолжил подниматься и успел как раз вовремя — край солнечного диска раскраснелся, высунулся и медленно покатился вверх под птичий гвалт. Облака засияли ярким золотом, а весь город принялся ловить первые лучи осколками стекла.

С высоты он был даже красив, пусть пуст и разрушен.

Я пришёл сюда случайно, отступив от дороги, как иногда было можно, и теперь ни капли не жалел, что последовал голосу интуиции. Такой рассвет стоило увидеть, почувствовать и запомнить, он определённо значил больше, чем другие, пусть пока что я и не уловил, почему это так.

Снова налетел ветер, и я, зажмурившись, поймал его за тонкое запястье, вынуждая обрести форму и остановиться напротив меня.

— Отпусти, — возмутился он сразу. — Отпусти меня, странник.

— Отчего ты такой яростный? — спросил я, рассматривая его лицо — странное, с раскосыми глазами и высокими скулами.

— Мне никто не нужен здесь. Я не люблю чужаков, — фыркнул он. — Потому сразу подсказываю, что тут никому не рады.

— Странники всё равно не задерживаются здесь, — чуть удивился я. — Разве тебя не тяготит одиночество?

— Я вовсе не одинок, — вскинулся он в ответ. — Но не собираюсь… — он осёкся и недобро сощурился. — Отпусти меня сейчас же.

— Значит, кого-то ты всё-таки приютил, — рассудил я и отпустил его руку. — Может, боишься, что этот кто-то уйдёт вместе со странниками?

— Да что ты можешь понять! — ветер ринулся с крыши, прочь от меня.

Света становилось всё больше, я уселся на крыше и вытащил варган. Утро принесло мне невероятный покой, даже ветру его было не нарушить.

***

Много позже я бродил по запущенным улицам, среди осколков и обломков прошлого, очарованный им. Возможно, я и хотел что-то отыскать, но пока дорога не позвала меня в иные реальности, мне хотелось впитать в себя больше этого места. Прежде разрушенные города не привлекали меня настолько, не звали и не стремились раскрываться.

Ветер затих и больше не попадался мне на пути. Может, следил с крыш. Знойный воздух словно лился с небес, легко было представить, как увязаешь в нём, как в нём плывёшь, и иногда я замирал, чтобы сполна насладиться этим ощущением.

Завернув за угол, я оказался на широкой площадке, где ещё просматривался узор на плитках. Посреди возвышалась покосившаяся стела, символ, мне незнакомый, неясный, но всё же по-своему очаровательный.