365

— Детей любить надо, — усмехнулся Игорь. — Особенно своих. Даже если очень мешают.

— Это у тебя своих нет, а чужих заочно любить я тоже умею, — парировал Дима и повернулся к монитору, пытаясь вникнуть в код. — Ничего не вижу. Такое впечатление, что соль в глаза насыпали! Между прочим, — обернулся он на Игоря, — когда мы с женой только-только съехались, я тоже был счастлив и ходил довольный, как слон. Никаких тебе родственников, возвращений и провожаний… А теперь иногда мечтаю уехать к маме и поспать!

Дима зажмурился, пытаясь преодолеть боль в глазах, и опять сосредоточился на выданном на сегодня задании. Наверное, больше всего ему хотелось свернуть в маленькую комнату отдыха, устроиться там на диване и задремать.

Игорь, если честно, испытывал аналогичное желание. Боня растерял остатки совести, и они с Сашей спали поочерёдно — потому что кто-то должен был постоянно сидеть рядом с псом и чесать ему животик, иначе Бонифаций скулил и плакал. Они даже перепугались сначала, заподозрили, что пёс что-то не то съел и приболел, но потом пришли к выводу, что это была симуляция и наглое притворство.

Попытавшись тоже вникнуть в работу, Игорь даже не с первого раза услышал, что звонит его телефон. Когда вызов повторился по третьему кругу, он, не отрывая взгляда от светлых строк на тёмном фоне среды разработки, нащупал мобильный, принял звонок и даже прислонил его к уху.

— Алло, — машинально ответил он. — Я вас слушаю.

В ответ что-то сказали. Потом повторили.

— Простите, что вы хотели? — машинально уточнил Ольшанский, поняв, что весь смысл произнесённых фраз успешно пролетел мимо него.

— Ты что, Игорь, это же я, — удивились по ту сторону связи. — Твой отец.

— Папа? — он моргнул, посмотрел на экран, потом осознал, что ведёт разговор не по скайпу, а по телефону, и заставил себя всё-таки сосредоточиться на чужих словах. — Прости, немного заработался. Так что ты хотел?

— Хотел предложить маленький семейный ужин, — голос отца показался Игорю преувеличенно бодрым. — Потому что мы почти не общаемся.

Пришлось подняться. Предложение прозвучало не просто неожиданно — оно ещё и вызвало у Игоря удвоенную настороженность. Взглянув на Сашу, чтобы убедиться, что жена ни слова не услышала, он тихонько попятился к выходу из кабинета. Отец, кажется, по-своему понял причину паузы, но не возмущался и спокойно ждал, пока сын соизволит ответить.

— Ты уверен, — протянул Игорь, когда убедился, что его может услышать кто угодно, но только не Александра, — что это хорошая идея? Даже не так: ты понимаешь, что только что предложил? Я не хочу, чтобы мама опять несла какую-то чушь. И без Саши я никуда не пойду, а после всего, что было, она вряд ли охотно согласится пойти к вам в гости.

— Да ладно тебе! — примирительно воскликнул отец. — Мы соберёмся где-нибудь не дома. Или, наоборот, приедем к вам? Я возьму бабушку, если ты не хочешь видеть мать. Может быть, Саша пригласит своих родителей.

— Ну, допустим, — согласился Игорь. — У нас дома, без нашей мамы. А Яна что?

— Я решил, что позвоню ей чуть позже, — Николай Андреевич замялся, но довольно быстро нашёл ответ и на этот вопрос. — Всё-таки, они ещё не поженились, и Яна у нас достаточно часто бывает. И на работе мы видимся. А с тобой мы на свадьбе даже толком не поговорили. Так что? Согласен?

— Согласен, — сдался он. — Я скажу Саше, пусть пригласит свою маму. Но с чего такая инициативность?

Папа никогда не был любителем застолий, семейных вечеров и прочих способов провести время с женой и с детьми. Работа интересовала его гораздо больше. Удивительно было слышать, что Николай Андреевич добровольно решил променять белый халат на такую ерунду, как примирение семьи, что, в общем-то, даже не до конца поссорилась, но спорить с ним не хотелось в первую очередь потому, что потом никаких благородных жестов можно и не дождаться. Игорь почему-то не сомневался, что желание отца пообщаться совсем скоро угаснет. В детстве они были, мягко говоря, не слишком дружны, и Ольшанский на всю жизнь запомнил, как папа прибегал с ночной смены, отсыпался пару часов и убегал обратно, иногда неделями не пересекаясь с собственными детьми и с женой. Янка, правда, умудрилась найти ключ к его сердцу, залазила на спящего мужчину, совсем ещё крошка, дёргала за уши и за волосы, пытаясь разбудить. Игорю это не нравилось. Назойливость в поведении сестры казалась ему ребячеством даже в самом юном возрасте. Он больше тянулся к дедушке и к бабушке, а с отцом, наверное, обрёл общие темы для разговоров только тогда, когда стал старше.

С матерью этого так и не случилось.

— Ну так что? — напомнил о себе Игорь, выдёргивая отца из удобного молчания. — С чего вдруг такая идея с объединением семей? Ты ж этого терпеть не можешь. Что-то случилось?

— Да вот… Устал, забегался на работе. А сегодня пришёл к пациенту, он вроде болен, при смерти, а счастлив, семья рядом…