365

— Я уже счастлива, — ответила она. — Вне всяких сомнений. Но, понимаешь, мне довольно сложно свыкнуться с этим. Люди привыкают и к хорошему, и к плохому, и не всегда это даётся им легко.

Ещё несколько часов назад казалось, что их жизнь совершенно безоблачна — ну, не считая пушистой тучки в форме сенбернара, — а сейчас Игорь задумался, не прячутся ли ещё какие-то проблемы, как грязное болото под белым снегом.

…Он, возможно, и спросил бы Сашу об этом, если б не Боня. Тот, устав сидеть, сорвался с места, бросившись в толпу людей, и Игорь вынужден был помчаться следом — если не желал, конечно, лишиться руки.

137

17 декабря 2017 года

Воскресенье

Разумеется, Саша не собиралась возвращаться к неприятному для неё разговору. Она сделала вид, что у неё всё в полном порядке, сказала, что перчатки — это единственное, что она забыла себе купить за последний год, и отправилась на кухню готовить. Каждый раз, когда Игорь дёргал её, задавая какой-нибудь неудобный вопрос, она делала вид, что ничего не слышит, и то старательно стучала молотком по отбивным, то включала блендер, потому что ей срочно надо было перебить что-нибудь в пыль, дабы потом успешно пристроить в мусорном ведре.

Настоять на ответе на незаданный вопрос о том, почему она так себя ведёт, Игорь банально не успел. В дверь постучали.

Назойливо так, кулаком.

Все цивилизованные люди обычно звонили. Ольшанский никогда не позволял дверному замку приходить в непригодность, ему, хозяину, в принципе, довольно равнодушному, это казалось едва ли не оскорблением, ну, уж точно демонстрацией собственной криворукости.

Поскольку звонок был на месте, свет никто не отключал, а знакомая трель не заиграла, Игорь смог сделать только один вывод: гость даже не удосужился ткнуть пальцем в эту заветную кнопочку. И из всех хорошо знакомых ему людей только одна женщина умела так нагло ломиться в дверь.

Он нехотя, даже не задавая вопрос, кто там, повернул ключ в дверном замке, отворил дверь и встал на пороге, плечом опираясь о косяк. Интуиция и жизненный опыт не подводили: драгоценная матушка в очередном диком наряде стояла в подъезде с видом дамы, планирующей закатить скандал на ровном месте, причём совершенно без причины.

— Здравствуй, мама, — поприветствовал её Игорь, не в силах полностью убрать из голоса ядовито-издевательские нотки. — Зачем пожаловала? Ты что-нибудь хотела?

— Я? — вскинула голову она. — Хотела ли я что-то?! — возмущению в голосе явно не было предела, и женщина, подбоченившись, собиралась раскричаться, но потом каким-то образом удосужилась вспомнить, что пришла сюда не ссориться с сыном, а по какой-то другой причине, ему неизвестной. — Где этот… Этот…

Несколько слов, явно родом из дедушкиного словаря, заставили Игоря скривиться.

— Где твой отец? — поправилась наконец-то мать. — Он у тебя? Дай, я зайду, — она совершила попытку проникнуть в квартиру, но Игорь, наученный горьким опытом длительного общения, перекрыл рукой путь родительнице.

— Папы у меня нет, — уверенно ответил он. — И свои личные проблемы, мама, я прошу решать не в моём доме. А внутрь — не пущу. У меня там злая собака.

Боня, подтверждая, что он существует, взвыл, а потом высунулся в коридор, повиливая хвостом. Надежда Петровна аж попятилась от неожиданности. Собак она страшно не любила, и, очевидно, Боня всем своим внушительным видом доказывал ей, что нечего менять животные предпочтения на переправе.

Впрочем, единственным зверем, что нравился маме, была шиншилла, и та в виде шубы. Ну, и что-нибудь деревенское вроде коров да кур, но в этом Надежда Петровна своему мужу и детям никогда не признавалась. Она вообще всеми силами пыталась доказать миру, что не имеет ничего общего со своими родителями, что произошла она из дворца и была потерянной принцессой — примерно такими словами. И хотя это было очень плохо — смеяться над собственной матерью, издеваться над её искренними мечтаниями, — Игорь ничего не мог с собой поделать. Каждый раз при виде её карамельного цвета сапог или розовой шубы, салатовых брюк или цветастой кофточки он с трудом сдерживал комментарии, так и рвущиеся на свободу.

— А где тогда он? — истерично взвизгнула мать. — Его уже два дня не было дома! С самого четверга!

Игорь насторожился.

— Он приходил ко мне в гости в пятницу, — отметил Ольшанский. — Может быть, у него смена, а ты опять что-то перепутала?

Надежда Петровна только возвела к потолку глаза, демонстрируя заодно и новую тушь ярко-синего оттенка. В то, что муж может быть занят на работе, женщина явно не верила, но заставить сына впустить её в квартиру она тоже не могла.

— Нет его на работе, — уверенно заявила она. — Нет и быть не может. Пропал, понимаешь ли. Делся куда-то! Трубку не берёт. Знаешь, как меня это достало? С твоим отцом — всё равно, что на какой-то войне. Постоянные скандалы, ссоры, дрязги, невесть что происходит. А я устала, устала, понимаешь ты это или нет?!