365

— Паршивец… — покачал головой Игорь, поднимаясь из-за стола. — Даже позавтракать свободно не дашь! Ну что ты там увидел? Кошку с пятном в виде сердца?

Хотя, разумеется, за кошками Магнус лазил в другие места и вёл себя совсем иначе, Ольшанский шутки ради выглянул в окно — и обмер.

У подъезда топтался какой-то мужчина. Конечно, зрение Ольшанского было не стопроцентным, хотя очки не требовались, и он не мог дать стопроцентную гарантию, но в силуэте незнакомца отчётливо просматривался Сашин отец.

Если сейчас Александра его увидит, то весь прогресс последних дней по возвращению её в нормальное состояние будет уничтожен. Саша вновь станет прежней — бледной, испуганной, затравленной и молчаливой.

Воспитатель проклятый!

— Нам уже выезжать пора, — как ни в чём ни бывало протянул Игорь. — Я пойду, прогрею машину…

— Зачем её прогревать? — удивилась Саша, оглянувшись на мужа. — У нас же никогда с этим не было особенных проблем…

— А ты хочешь мёрзнуть или заглохнуть по дороге? — Игорь поставил кота на стол, хотя обычно был против лазаний Магнуса среди кастрюль и тарелок, и буквально выбежал из кухни. — Да и Регина сегодня клятвенно обещала пораньше приняться за своё дурное дело — проводить ревизию…

— Ещё есть минут пятнадцать! И я совсем не готова!

Игорь, спешно натягивающий на себя свитер, обернулся на жену. В теплом домашнем халате, всколоченная, она и вправду выглядела совсем не спешащей на работу девушкой.

— Я тебя внизу подожду, — Ольшанский широко улыбнулся и получил в ответ раздражённое бабушкино хмыканье с дивана — Ева Алексеевна, как это водилось, не поверила в чужие хитрости, но решила не выдавать свои сомнения вслух, очевидно, поняла: произошло что-то плохое. — Можешь не спешить, всё нормально.

Игорь заставил себя медленно застёгивать пуговицы пальто и первые два лестничных пролёта прошёл достаточно спокойно, чтобы потом буквально помчаться вниз и широко распахнуть подъездную дверь, с такой силой, что спавший на чужом коврике на первом этаже местный кот подпрыгнул и вздыбил шерсть.

И вправду, у подъезда стоял Владимир Владимирович собственной персоной, как и обычно, выглядевший то ли злым, то ли растерянным. Игорь не верил ни единому его состоянию — но подавить вскипевший в душе гнев оказалось для него удивительно сложной задачей.

— Что вы здесь делаете? — не собираясь тратить время на приветствие, спросил он. — Мало было предыдущего явления?

— Здравствуй, Игорь, — Владимир Владимирович повернулся к зятю, демонстрируя вящее равнодушие, только запихнул руки в карманы и притворился недоумевающим. — Я пришёл к Саше. Хочу поговорить с ней о случившемся.

— Нечего с ней разговаривать, — покачал головой Ольшанский. — Вон отсюда. Вы уже достаточно в прошлый раз пообщались.

— Моя дочь — самостоятельная взрослая женщина, пусть сама принимает решение.

— Чтобы в очередной раз была доведена до исступления? — Игорь сделал шаг навстречу, и теперь они стояли вплотную друг к другу. — Вон отсюда. Иначе…

— Иначе что?

Игорю хотелось схватить мужчину за воротник, встряхнуть изо всех сил, а потом толкнуть в какой-нибудь сугроб, чтобы увидеть, как он будет отплёвываться от снега и пытаться выбраться оттуда. Хотелось вытрясти из него мольбы о прощении, а потом прогнать куда подальше. Или заставить наконец-то раскаяться, но не принять извинения. Но Саша… Саша всё равно станет свидетельницей всего этого.

Потому он заставил себя успокоиться и протянул почти спокойным голосом:

— За обман, конечно, не сажают, и за отвратительные человеческие качества тоже. Но, хотя я понятия не имею, какой вы в работе, одних уже угроз и шантажа в сторону тех несчастных покупателей квартиры, намерения продать чужое и прочего букета, думаю, вполне хватит. Даже если за это вас не посадят, репутация благонадёжного человека будет разрушена раз и навсегда. Саша говорила, вы занимаетесь бизнесом? А ещё, — Игорь откровенно мухлевал, но слова как-то сами по себе вырывались на свободу, — можно отыскать тех людей, которые у моего подъезда устраивали концерт по заявкам с попыткой избиения. Думаете, они откажутся назвать нужное имя за сотню долларов? У меня есть больше. И я это устрою. А ещё, Саша говорила, что врачебное свидетельство так и не выбросила. Оно вам надо?

— Я всё равно увижу дочь.

— И она всё равно вас не простит, — покачал головой Игорь. — Никогда. Потому что столько беды, сколько вы ей принесли, не может выдержать ни один здравый человек. А Саша — не последняя дура, и в вас она не нуждается. Потому убирайтесь отсюда, и желательно навсегда.

Владимир Владимирович хотел возразить, но в самый последний момент просто досадливо махнул рукой, отмахнулся и ушёл.

Игорь проводил его взглядом. Он не знал, что именно подействовало — угрозы или понимание бессмысленности всех действий, — но был счастлив, что хотя бы сегодня Саша была свободна от неприятной обязанности общаться с собственным отцом.