365

Игорь искренне попытался сосредоточиться на работе, но удавалось плохо. Раз десять звонил мобильный; трижды это была мать с очередной абсурдной просьбой, раза четыре — по работе, ещё два — Яне что-то срочно понадобилось от него узнать. Последний звонок сочетался с каркающим и откровенно угрожающим тоном, а ещё заметной, едва ощутимо картавой "р" в слове "Александра", которую Игорь отметил и при прошлом опыте общения. Откуда его номер появился у вездесущего и находящегося в списке ровно из одного подозреваемого в поджоге Владимира Владимировича, он понятия не имел, но послал его далеко и довольно живописно, воспользовавшись дедушкиной профессиональной лексикой. Тот, даром, что генерал, в обычной жизни и при жене был сверхкультурным человеком, но, в силу работы со специфическим коллективом, выучил по шутливому, подаренному коллегами словарю и необходимую при приказах норму нецензурных выражений. Словарь перекочевал в наследство внуку, тайно, так, чтобы Ева Алексеевна не знала, и Игорь без зазрения совести воспользовался им в этом разговоре.

Лёшка, бродивший в это время по их курилке, аж присвистнул и уставился на коллегу так, словно увидел его впервые.

— Ого! — протянул он. — Что это было? — Алексей упёрся плечом в высокий шкаф, в котором хранилась всякая мелочёвка, и внимательно осмотрел Игоря с головы до ног на предмет подмены где-нибудь среди ночи.

— Это? Надеюсь, будущий родственник, — пожал плечами Ольшанский. — Сашин отец, чтоб его черти побрали.

— И чего он звонил?

Игорь хмыкнул. Звонил Владимир Владимирович — надо же, ещё и имя какое… звучное! — по весьма понятному поводу. Понимая, что смелость Александры обусловлена ещё и наличием поддержки со стороны, её отец верил в возможность освобождения от всех обвинений. Разумеется, страховая фирма уже потеряла всякий интерес к его личности и вряд ли выплатила бы столь желанную сумму, да и десять процентов от неё тоже, и кредит неумолимо надвигался на Икленко-старшего, но хотя бы расположение дочери и её зарплаты следовало вернуть. Да и квартиру можно было продать. Существование Игоря в этом здорово мешало; Саша была не в прямом доступе, до сих пор не забрала заявление, не пошла на мировую, да и вообще, вела себя крайне отвратительно, ну, с отеческой точки зрения.

— Обещал, что закопает под ближайшим дубом, — пожал плечами Игорь.

— А ты так ласково полюбопытствовал, какой дуб будет ближайшим? — уточнил Алексей. — И в каком направлении его можно искать? Слушай, мне понравилось! Когда Регина опять отзовёт нас из отпуска… — он опасливо оглянулся и стал говорить немного тише. — Крутые у вас отношения. Кстати, Саша в курсе насчёт планов по поводу новообретённых родственников?

— Пока что Саша считает, что найдёт себе подходящую съёмную квартиру и сбежит от меня подальше, — вздохнул Игорь. — А я даже не знаю, как помешать ей в этом пагубном деле, но при этом не обидеть.

— Дела, — Лёшка вздохнул. — Ты не можешь уговорить девушку остаться? Как зелёный юнец себя ведёшь, право слово! Ну, как-то же ты жил с Верой?

— Вера, — ядовито ответил Ольшанский, — предложила съехаться сама, а я, дебил, не успел отказаться! Саша — девушка порядочная.

— Ну… — во взгляде Алексея чувствовался искренний намёк, но он, заметив, как скривился Игорь, решил не рассказывать свой способ изменения девичьего мнения. — Понял. Молчу. Ну… Потяни время?

Ольшанский промолчал. Время-то он тянул, но только от этого не становилось легче, а Саша не оказывалась ближе. Напротив, она мечтала о скорой встрече с риелтором и о гордом одиночестве в какой-нибудь маленькой комнатушке с пенсионером или пенсионеркой через стену. Игорь подозревал, что уговорить её передумать будет не так уж и просто. Чтобы жить вместе, нужно иметь хоть какой-то повод. Конфетно-букетный период у них и так проходил странно, в большинстве случаев за клавиатурой, без толковых свиданий, если забыть о Карпатах, но, благо, хотя бы не на расстоянии порядочных двух или трёх метров. А одна квартира — это уже почти одна семья.

Саша боялась. Игорь это чувствовал. Её отец, между прочим, тоже, потому что звонил он крайне назойливо, правда, раньше только ей самой, и отнюдь не собирался прекращать свою диверсионную деятельность. Девушка сопротивлялась с максимально возможным отчаяньем, но было видно, что и она потихоньку начинает сдаваться.

Игорю это не нравилось.

Вот и сейчас, во время обеденного перерыва, она сидела за своим рабочим столом и рыскала по сайтам в поисках будущего жилья. Ничего хорошего ей, как назло, не попадалось, к тому же, и её мобильный не унимался; вот и сейчас что-то крайне назойливо задренчало, она подняла трубку и долго-долго слушала что-то, а потом молча ткнула пальцем по алой полосе на смартфоне и почти отбросила его в сторону.

— Отец? — участливо поинтересовался он. Саша тяжело вздохнула; ей совершенно не хотелось с ним разговаривать. — Не переживай только.

— Я стараюсь, — ответила Александра. — Но у меня очень плохо это получается. Я постоянно об этом думаю.

— Ещё скажи, что неловко себя чувствуешь.

— Есть немного.