37 девственников на заказ

— А если я открою глаза? — улыбнулся Богдан. — Что будет с тобой? Кто попутал миры и пришел не в свой? Может быть, ты умерла, как только трещина в фаянсе объяснила тебе зыбкость и непрочность мира? А может быть, я воскрес, родившись где-то в Калифорнии правнуком Аквинии? И сейчас захожусь в плаче, с ужасом оглядывая этот мир, — ничего не изменилось! Люди все еще читают книги!

— При чем здесь ты и правнук Аквинии?

— О, это занимательная история. Она вышла замуж вторично за моего двоюродного брата, за Халея. Надо знать упорство и волю этой женщины, чтобы представить себе, как невозможно трудно было найти в Америке кого-то еще с такой фамилией, но ей удалось. Этот мой кузен оказался гремучей смесью, представь — он сын казачки и ирландца! Взял себе почему-то фамилию матери. А еще говорят о твердости ирландского характера! И как только у Аквинии родился первенец, она поспешила сообщить всей родне своей свекрови — то есть оповестить все необъятное Незамаевское о том, что правнука она обязательно назовет Богданом и позаботится, чтобы фамилия у него оказалась — Халей! Почему не внука? О, она хитра, она хотела жить долго и потому связала себя с Богом длительными временными обещаниями. Здравствуй, Фло. Я родился.

Резко сажусь в кровати и открываю глаза.

Никого.

— Ну, здравствуй, — говорю я.

Встаю, расправляю простыню, взбиваю подушку, ложусь на спину. Таращусь в потолок, едва угадываемый в слабом свете фонаря где-то на улице.

Роковая Матильда Ринке

Если очень постараться, я вспомню ту историю. Итак, Анна запустила своей шляпой над крестами русского кладбища в Париже; Богдан вернулся в Москву; Аквиния уже собрала чемодан…

— Ты что, не пытался ее вернуть? — удивилась я тогда.

— Я уже был занят другой женщиной. Я выискивал возможности еще раз съездить в Париж, и мне это удалось, пока развод с Аквинией не состоялся. Через три месяца я — на месте, а Анны и след простыл. Оказывается, она тоже сообщила своему мужу, что целовалась на кладбище с племянником Ольги Халей, что это было “жутко романтично”, что она уходит от него и просит ее понять и не устраивать скандалов на международном уровне.

Муж Анны оказался, кстати, не послом, как она везде объявляла, а его ближайшим помощником. От мысли, что придется ехать в Россию для развода, у него начинались эпилептические судороги. Мы встретились в уличном кафе. Этот человек мне сразу не понравился, хотя и вызывал смутное сочувствие и жалость. Больше всего ему хотелось миновать как-нибудь бумажную волокиту, сплетни, слухи и разбирательства на высоком уровне, и в кафе он предложил мне оставить все как есть — этакий вариант гражданского брака с его женой при полной свободе его от Анны.

— Да где же она и что сама думает обо всем этом? — не выдержал я его заговорщицкого вида, постоянных вздрагиваний и нервного шепота.

Оказывается, — представь! — она срочно устроилась компаньонкой к какой-то богатой американской даме и отбыла с нею в Италию. Мужу объяснила, что это лучший вариант расставания — они привыкнут к мысли о разводе, а мне не объяснила ничего. Написала записку, которая и была передана мужем с огромными предосторожностями, под столом — из руки в руку.

Я ничего не понимал. Срок моего пребывания в Париже был весьма короток; из записки я понял, что американка собирается после Италии посетить Россию, и мне была обещана встреча и полное разъяснение всего, что происходит.

Через год молчания и полного отсутствия каких-либо известий я стал задумываться — да была ли на кладбище женщина в красной шляпе? Со мной такой казус случился впервые — я хотел иметь женщину, которую даже ни разу не раздел! Что-то странное происходило с моим телом, когда я вспоминал ее трепетные лопатки под моими ладонями, свечение глаз и податливые, на все готовые губы В конце концов, я не выдержал и стал наводить справки. С большим трудом — через третьих лиц — мне удалось узнать, что помощник посла — товарищ … все еще сохранил свою должность. Стало быть, не разведен? Не разведен, — узнал я еще через месяц, — живет с женой вполне счастливо. Я отчаялся. К тому времени меня за границу больше не выпускали — я-то уже был разведен. Я писал и писал прошения, изображал бурную деятельность по устройству каких-то выставок из Парижа — ничего не выходило. И вдруг — приглашение в МИД. Я уже и сам не знал, хочу увидеть Анну или стоит забыть все как кладбищенский сон. Оказалось, что некая госпожа Матильда Ринке, 72 лет, желает, чтобы я встретил ее и обеспечил приятное времяпребывание в Москве. Почти неделю я доказывал, что не знаю такой; потом меня успокоили — действительно, не знаете (они выяснили по своим каналам, что я не встречался ранее с госпожой Ринке), тут же поселили меня в эту самую квартиру, полностью обставленную новой мебелью, загрузили холодильник и еще заставили сдать зачет по английскому — госпожа Ринке прибудет без переводчика, но на всякий случай к ней приставят нашего соглядатая в качестве шофера, так что без контроля я со своим английским не остался.

Был шестьдесят первый год.