37-й пост

— Значит так. Дороги, хоть мы и считается, что их контролируем, на самом деле давно поделены между полевыми командирами, которые решают на своих участках приемы партизанской войны. От Нордек-Гол до 37 поста дорогу держит командир Максур, весьма неприятная и подлая личность. 146 нападений на колонны, все время держит в непрерывном напряжении наши посты и воинские части. Год тому назад пытались его выловить, проведя операцию на уничтожение всего банд формирования, но безуспешно. В этом году, мы уже это сделать не в силах. Сейчас он усилился за счет добровольцев и новой техники и вооружения, как ни странно, нашей техники и наших вооружений, причем более современной и высшего качества.

— Что за дурацкая война, — не выдерживает лейтенант Хворостов, — какая же сволочь, помогает им воевать против нас своим же оружием.

— Спокойно, — останавливаю я пытающихся возмутиться офицеров. — Продолжайте дальше, товарищ старший лейтенант.

— Эти пять человек, которых удалось задержать на дороге, принадлежали к банде командира Максура.

— Это же не его район, — удивился Хворостов.

— Правильно. Он их направил в другой район, чтобы усилить борьбу, а заодно прощупать реакция полевого командира, который вяло проводил здесь операции.

— Но это не его вина, мы не даем им развернуться.

— Это так.

— Так что нам с ними делать? Мы же их с Собиновым не отправили в Кабул…

— Во первых, места в колонне не было. Не рассчитывали на этих мерзавцев. Во вторых, это как решит командир поста. Расстрелять их или отправить с ближайшим транспортом.

Все смотрят на меня.

— Я пока их подержу под арестом.

— Кстати. Один из арестованных — родной брат Максура.

— Вот это весьма приятная новость.

Только к вечеру я столкнулся с Ковалевой. Она одна стояла в окопе и тоскливо смотрела на солнце.

— Лейтенант…

Она быстро встряхнулась.

— Я слушаю вас, товарищ старший лейтенант.

— Мы с вами здесь служим вместе и мне кажется неудобно называть друг друга по званиям. Конечно, вы вправе отказаться и мы скатимся на официальный тон, но возможен и другой вариант, просто будем звать друг друга по имени, когда рядом нет подчиненных. Меня звать Игорь…

Она мучительно соображает сказать или отказать.

— Хорошо. Меня зовут Галя.

— Галя, извини меня за тот случай с бронетранспортером. Я понимаю, что нельзя офицеру делать замечание перед подчиненными, да еще перед женщиной — офицером.

— Я сама виновата. Это вы извините меня.

— У вас сегодня вечером не будет пары часов, заглянуть к нам попить чая. Замполит хороший парень, он даже играет на гитаре, я ее у него видел…

— Я зайду.

— Ждем вас…

В нашу щель помимо врачихи и замполита, втиснулся лейтенант Хворостов.

— Господа офицеры, можно к вам присоединиться.

— Залезай, если сможешь.

— Смогу.

И он смог, забравшись почти ко мне на колени. Мы только что выпили чай с ромом, который я перед отъездом купил в Кабуле. На чемодане Кострова еще стоят пустые стаканы и развалена пачка карт.

— Ну и дух у вас.

— На глотни, может не будем ему разбавлять это пойло чаем, — предлагает замполит.

Он наливает немного рома в стакан и передает лейтенанту. Хворостов выпивает залпом и морщится.

— Действительно пакость, но за горло берет. Давайте сыграем для начала в подкидного.

— А для конца? — улыбается Ковалева.

— Там видно будет.

— Э… нет. В подкидного и не больше.

— Вот так всегда. Хочу разогнаться и не дадут. Чур, я сдаю.

Угол палатки отгибается и появляется лицо часового.

— Товарищ старший лейтенант, вас там просят…

— Ну-ка, увалень. Пусти мои ноги и помоги выбраться, — прошу я Хворостова.

— Вот так всегда, — повторяется лейтенант. — Хочу разогнаться и не дают.

Сначала он выползает за палатку, потом я.

— Что там? — спрашиваю солдата.

— В ПНВ деревня видна, там движение.

Мы все втроем идем на пост. Я первый заглядываю в окуляр. На темно зеленом фоне выделяются строения и подвижные точки, за которыми тянется светящийся след. Присмотревшись, увидел мужчин с оружием. Какой то отряд входил в деревню. За мной в окуляры смотрит Хворостов.

— Это что то новое, — говорит он. — Либо они нарушат наше молчаливое мирное согласие, либо это акт демонстрации силы.

— Может это будет комбинированный удар. С гор и от сюда. Надо усилить наблюдение за горами.

Только солнце поднялось над нами, с запада послышался грозный гул.

— Наши идут, — закричал кто то из солдат.

Афганское селение и шоссе сразу вымерли. Даже собаки затихли и прекратили лаять. На пост вылетел бронетранспортер- разведчик.

— У вас все в порядке? — из люка высунулся сержант.

— Да.

— А дальше?

— Нормально.

— Тогда, пока.

Машина покатила по шоссе.

— Вот почему на нас не напали сегодня, — зевает Хворостов. — В сторону Кабула идет танковый полк из Герата. Наши полностью очищают западный Афганистан.

Вскоре мимо поста пошли танки, вперемежку с грузовиками и бронетранспортерами. Все наши сооружения, вся земля задрожала, мы с тоской глядели на это отступление.

К посту подъехал газик. Из него вылез полковник и поманил меня к себе.

— Вы старший?

— Так точно, старший лейтенант Бекетов.

— Как дорога?

— До Кабула с такой техникой дойдете спокойно.