37-й пост

— Этого не было. Мы ругали войну и тех, кто на верху делал бесконечные глупости. Все что написали следователи, все высосали из пальца. Я им таких вещей не говорил.

— Хорошо, а что ты там нес против интернационального долга?

— Я считаю, что долг перед народом, защитить его от агрессии или наступающего геноцида. Но когда народ не хочет этой защиты и сам начинает воевать с нами, то это уже… интернациональностью не пахнет.

Генерал внимательно посмотрел на меня.

— Так, что ты добиваешься?

— Ничего. Теперь, после этой истории, я бы хотел уйти из армии. Увольте меня, товарищ генерал.

Он взял ручку и чиркнул по верх бумаг.

— Можете идти, товарищ старший лейтенант.

Меня уволили из армии, как я позже узнал уволили Кострова и Хворостова, а так же других, кто служил на 37 посту.

Это старый бревенчатый дом, я долго стучался в двери. Вышла старушка и спросила.

— Вам кого?

— Мне Галю.

— Галю? Она сейчас придет, за дочкой пошла. А вы заходите в дом…

— Спасибо, я посижу здесь.

Я сел на крылечко и задумался. Вдруг калитка скрипнула, красивая женщина, (я даже сначала не узнал ее), вела за руку маленькую девочку, лет семи. Увидев меня, она охнула и остановилась. Девочка недоуменно смотрит на меня, потом на мать.

— Мама кто это? Это папа?

Она молчит и смотрит на меня. Девочка вырывается из ее руки и подбегает ко мне.

— Ты мой папа?

— Папа.

Я пытаюсь ее прижать к себе, но она отталкивает меня и стремительно бежит к калитке.

— Ты куда, Настя? — пытается остановить ее мать.

— Я к Наташке, надо ей сказать, что мой папа приехал.

Девочка убежала. Мы стоим напротив друг друга.

— Приехал, значит? — говорит Галя.

— Приехал. Я уволился с армии.

Она подошла ближе и обняла меня.

— Ничего, мы это переживем, ведь правда?

— Правда.

И тут мы первый раз по настоящему поцеловались.

Так я и застрял в Тамбове.