39 долей чистого золота

Его страшные глаза, налитые слепой ненавистью и запредельным количеством алкоголя, вонь, тяжелый удар и ужасная боль – последнее, что она почувствовала. Удар, еще раз удар, третий, в то же место – уже не чувствуется, в глазах потемнело, – она потеряла равновесие, безжизненное тело стало заваливаться назад, его тяжесть увеличила скорость падения…

Витя услышал глухой удар – что-то тяжелое рухнуло на пол. Потом шаги, быстрые и уверенные. Тяжелое дыхание переместились с кухни в спальню, скрипнули дверцы шкафа, на пол посыпались книги. Комната: те же шаги по деревянному полу, крышка комода распахнулась. Никто уже не кричал и не плакал, доносились лишь тяжелое, напряженное дыхание и отвратительный запах пота, такой резкий, что, если приблизиться, начнет резать глаза. Отчим что-то искал – может быть, маме стало плохо, может, ему нужны лекарства. Ненавистные шаги приближались к Витиной комнате. Он замер под кроватью, его белые худые пальцы вцепились в доски пола, сердце бешено колотилось, он сжал челюсти что было сил.

Шаги обошли весь дом, руки обшарили все шкафы, входная дверь захлопнулась – и наступила тишина. Такая, которой Витя не слышал ни разу в жизни, – звенящая, наполняющая сознание пустотой и страхом, что парализует тело, словно змеиный яд. Этот момент он запомнил навсегда. Витя не шевелился, он ждал, когда мать подаст признаки жизни, но их все не было. Тогда он взял трафарет и написал для Тани записку, в которой кратко рассказал о случившемся и предположил, что, скорее всего, его заберут из этого дома. Он просунул записку под дверь, затем собрался с силами и вышел из своей комнаты.

Тело матери нашли спустя сутки. Следственная группа работала несколько часов, а медики занимались Витей: его накормили, одели и отправили в дом для инвалидов, где его ждала новая, совершенно другая жизнь.

Он быстро завоевал любовь и популярность в кругу своей новой семьи. Каждый день после обеда он садился на стул в самом центре гостиной и рассказывал удивительные истории о жизни одной очень необычной женщины. Вновь и вновь он описывал красоты Парижа, боль неудач и радость новых начинаний, силу воли, веру в себя и желание жить!

Кто-то верил ему, кто-то смеялся, а кто-то считал, что история выдуманная… После своего рассказа Виктор выходил в сад, садился на лавку у парадных ворот и терпеливо ждал Таню. Он сидел, задрав голову вверх, чтобы она сразу, как только войдет, увидела его.

Но прошел год, другой, третий… Годы шли – десятки лет, ворота выглядели уже не так парадно, ржавчина изъела некогда новую краску, столбы слегка покосились, время безжалостно оставляло свой отпечаток на всем, что окружало Виктора, да и на нем самом тоже. Состарившись, он все так же верил, что Таня непременно вернется к нему. Даже тогда, когда ему стало тяжело ходить, его все равно не покидала эта надежда.

Утро было солнечным, Виктор проснулся необычно рано, сразу же поднялся с постели, умылся, надел парадную рубашку и вышел в коридор.

– Куда вы? – поспешила к нему медсестра и, взяв под руку, направила обратно в комнату. – И почему так оделись? – продолжала спрашивать она.

Голос Вити дрожал, полупустые челюсти стучали друг о друга.

– Давайте в комнату, завтрак еще не накрыли.

Завтрак ему был не нужен, глупая медсестра никак не могла понять, ведь сегодня особенный день, тот самый, которого он ждал всю жизнь, – сегодня наконец-то он увидится с Таней! От волнения его сердце колотилось непривычно сильно. Никакие уговоры не помогали – ничто не властно над желанием человека осуществить задуманное.

Медсестра довела Виктора до лавки, бережно посадила и, наклонившись к самому уху, сказала:

– Сегодня будет очень жарко, я не позволю вам сидеть тут целый день, солнце напечет голову, и может случиться удар.

Слепой старик улыбнулся, его морщинистая кожа немного разгладилась на подбородке, он поднял руку в знак согласия:

– Идите, я сам посижу, совсем немного, немного…

Виктор продолжал улыбаться, он гордо сидел, выпрямив спину и расправив плечи, будто раскрыв грудь навстречу утреннему солнцу. Летний ветерок слегка трепал край рубашки, он был готов к этой, самой долгожданной встрече в своей жизни. Солнце поднялось уже высоко, и его жаркие лучи устремились прямо в лицо старика. Такие яркие, что казалось, они прошли сквозь плотную тьму его слепоты и растопили ее. Виктор увидел свет, тот самый, что загорался в комнате, когда туда входила она; тот самый, что становится ярче с каждой секундой и манит за собой так, что невозможно устоять. Витя глубоко вздохнул, улыбка застыла на его лице, сердце сделало последний удар и умиротворенно застыло. Ворота, озаренные ярким светом, отворились, и ему навстречу вышла она: рыжие кудри вились по плечам, огибая торс, балетная юбка развевалась на ветру, а на ногах переливались розовые пуанты, завязанные на щиколотке шелковыми лентами. На шее у нее поблескивала золотая монета в 39 долей чистого золота. Она улыбалась, приближаясь к нему все ближе и ближе. Он вскочил с необычайной легкостью и бросился ей навстречу…