- Решила! - упрямо заявила девушка. - Мама, я же не знаю, что с нами случится. Вдруг этаи захотят... ну, куда-то опять меня утащить. Они же не люди, мы их логику не понимаем. Пусть хоть ребенок от меня останется, если что.
- Ох, Фучи, рожать в пятнадцать лет... - мать покачала головой. - Я бы не стала. Бедра у тебя узкие... Молчу, молчу! - поспешно добавила она, пока Фуоко не успела разразиться отповедью. - Я помню, что у тебя тело больше не развивается, что в будущем лучше не станет, а Дзии большой специалист по родам. Но учиться и ребенка одновременно воспитывать... Ты даже подготовительный колледж еще не закончила!
- Мне же спать не надо, - напомнила Фуоко. - У меня в полтора раза больше времени, чем у других людей, все двадцать два часа в сутках мои. И Дзии пообещала, что поможет. Справлюсь как-нибудь. А что пятнадцать, так полтора века назад в двенадцать рожали, и ничего. А тогда нынешнюю акселерацию еще не изобрели.
- Ну, дай-то бог...
Лимузин затормозил и свернул к подножию высокого белого кирпича Дворца правосудия. Сопровождающие мотоциклисты просигналили сиренами, развернулись и уехали восвояси. Тише, однако, не стало. Даже сквозь толстые стекла машины снаружи донесся гул гигантской толпы, столпившейся перед главный входом, запрудившей не только подъезды и тротуары, но и обширные газоны. Тут и там над головами возвышались плакаты с кривыми, от руки сделанными надписями, пестрящие словечками вроде "позор", "слава", "человечество", "этаи", "паладары", "герои", "долой" и "даешь". Цепи полицейских с трудом сдерживали напирающие ряды журналистов, ощетинившиеся микрофонами и объективами камер, полыхающие блицами, словно тропическое море искрилось под полуденным солнцем. Фуоко оцепенела, чувствуя, как напрягшиеся пальцы Кириса до боли стискивают ее руку.
- Что... что там такое? - пролепетала она, чувствуя, что в глазах темнеет.
- Все то же самое, Фучи, - сочувственно сказала мать. - После того, как паладары опубликовали свой доклад, пресса как с цепи сорвалась, а через них - и остальные. Я уже на людях и показываться-то боюсь. Ну, ты не бойся, внутрь всех не пустят, я специально с судьей говорила. Не более тридцати аккредитованных журналистов, только в зал на время заседания и исключительно при условии тихого поведения. И ни одного представителя светских журналов и желтой прессы, только серьезные новостные агентства, журналы и телеканалы.
- Можно кусаться? - деловито поинтересовался Гатто, через окно оглядывая окрестности. - Царапаться? Мясо клочьями, кровища рекой? Только журналистов или всех подряд?
- Лучше инфразвук, - не согласилась Зорра. - Массово. Быстро. Надежно. Паника, давка, тысячи трупов - классное развлечение!
- Дэйя Фуоко, дэй Сэйторий, вы бы окоротили своих телохранителей, - посоветовал Джион, поспешивший стереть с лица мелькнувшую одобрительную ухмылку. - Не ровен час, действительно что-то учудят. А любая паника, даже без жертв, сыграет против вас.
- Да-да, именно, - поспешно кивнул Себастиан. - Спасибо, дэй Айдари, прямо мои слова.
Фуоко глубоко вздохнула и задержала дыхание, хотя и понимала всю бессмысленность трюка для своего контролируемого этаи организма. Однако приступ паники подавить он помог. Девушка глянула на друга и, вопреки своим опасениям, увидела на его лице не угрюмую гримасу затравленного хулигана, а иронично-свирепую улыбочку. По каналу от него пришла волна эмоции, примерно соответствующей "не дрейфь, прорвемся". А ну и ладно! Мы не боялись ни пиратов и волют в реальности, ни чудищ в виртуальности, так что журналюг и подавно не испугаемся. Мало, что ли, мы их видели?
- Кир! - решительно скомандовала она. - Бери сумку, но никого ей по башке не бей. У меня там хрупкая косметика, духи и пудреница, разобьешь - голову оторву. На ноги наступать можешь, но незаметно. Зорра, Гатто! Держаться рядом, никуда не шнырять, помалкивать и никому на голову с неба не падать, поняли? Лая, мама, идите позади, Джион прикроет вас с тыла. Дэй Проциано, а вы...
- Ладно, ладно, вака, в смысле дэр командир! - адвокат шутливо поднял руки. - Я плетусь в арьергарде и действую по ситуации.