4. Акбар Наме. Том 4

Так как мирза Сулейман передал власть над Джалалабадом одному из своих людей по имени Камбар, Мир Мухаммад-хан начал с того, что послал Саки Таранби и Ариф бека дать тому совет. Тот же по собственному злополучию снял с шеи ворот подчинения. Поскольку приговоренный к смерти в неведении не жалел даже жизни, герои приготовились к штурму и мощью своих войск легко распутали сложный узел. Стопой храбрости поднялись по ступеням овладения твердыней и взялись за высокие лестницы. Они приставили их к стенам крепости и попытались ворваться. Хотя бадахшанцы сопротивлялись изо всех сил, и ни в одной точке не ослабляли оборону, и осыпали атакующих стрелами и пулями, и бросали пыль и пепел сопротивления на головы восходящих к вершине победы, однако ни одна пылинка не осталась на зеркальных сердцах тех храбрецов. И если время от времени какой-то поднимающийся получал рану и падал вниз, их желание взять крепость не ослабевало настолько,

чтобы они испугались, увидев это, и не осмеливались бы идти далее. Напротив, их отвага возрастала, и они ставили ногу на его голову и взбегали наверх. Благой удачей Шахиншаха взяли крепость за один астрономический час и предали мечу Камбара Али и триста его бойцов. Отпустили лишь двоих из них, чтобы те поведали мирзе 241 Сулейману об участи, постигшей Камбара и всех его приспешников.

Голову Камбара отправили в качестве дара в крепость Кабула, и ободряющие письма отослали Баки Какшалу и кабульским жителям, дабы известить их о прибытии армии удачи. Когда вести о милости Его Величества и о [его] оказывающей помощь деснице, а также о захвате Джалалабада достигли Кабула, клич радости взметнулся ввысь, а голову Камбара выставили как украшение крепостных стен. Хотя взятие Джалалабада и гул приближающегося войска привели мирзу Сулеймана в замешательство, однако он успокоил своих охваченных паникой людей, объявив эти вести ложными. И утверждал, что то была похвальба кабульцев, до тех пор, пока наконец не явились двое бадахшанцев и не подтвердили [истинность] известий о победе. Тут нить выдержки выпала из рук мирзы Сулеймана и Харам бегим, и веревка согласия разорвалась. Удрученные, в трудном положении, они спорили, следует им сражаться с не знающей поражений армией или же стоит вернуться в Бадахшан. После споров решили бежать.

На следующий день мирза Сулейман снял осаду Кабула и повернул своих коней (букв. «подковал их задом наперед»). И двинулся в направлении Джалалабада, и прибыл к Ходжа Риваджу. Он объявил, будто идет сражаться с мирзой. С наступлением ночи забеспокоился и тронулся в путь на Бадахшан. Когда же переправлялся через реку Парван, сильно поднялась вода и унесла немало поклажи бадахшанцев. С тысячью трудностей и предосторожностей, [стараясь] чтобы никто не увидел его, он достиг Бадахшана. Победоносная армия прибыла в Джагдалик, когда Кабула достигли вести о бегстве мирзы Сулеймана. Мухаммад Хаким и военачальники пришли в Кабул. Жители, освободившиеся от тревог об обороне крепости, издали крик радости [донесшийся] до небес. Всё население возликовало и вознесло молитвы за долгое пребывание тех царских стягов, что осеняли

справедливостью близких и далеких. Через несколько дней Кутб-ад-дин-хан отправился в Газни, где обитала его семья, и взял с собой Камал-хана. Несколько дней провел в увеселениях в городе, где родился и вырос. Он проявил милость ко всему своему роду и всем друзьям, близким или далеким. И возвратился, заложив основания зданий и [разбив] сады, что являются знаками удачливости и вызывают приятные воспоминания. Уладив дела Кабула, Хан Килан неразумно решил принять должность вакила мирзы и остался в городе. Он распрощался с военачальниками, и те вернулись в Индию. Сакина Бану бегим, младшая сестра Мухаммад Хакима, отправилась в Индию, дабы отблагодарить Шахиншаха за его доброту, а также желая вступить в священное служение⁸. Она ехала в сопровождении Кутб-ад-дин Мухаммад-хана и обрела счастье, облобызав порог.

242