4. Акбар Наме. Том 4

Дочь мирзы Сулеймана, что по неразумию осталась в Джалалабаде, теперь раскаялась и присоединилась к Мухаммад Хакиму (своему мужу) на границах Басавала³ и принесла извинения за эту провинность. В то же время стало известно, что мирза Сулейман движется в данном направлении, а прошлое донесение оказалось неверным. Мирза со всей быстротой проследовал к Гарибхане⁴ и оттуда в Али Маджид, а затем в Пешавар, где остановился близ Кабила-и-Хабиба. В тот же день туда прибыл посланник мирзы Сулеймана, рассчитывая, что ему удастся заманить того [Мухаммад Хакима] в ловушку. После недолгой беседы (?) (сир-и-су-вари) мирза отпустил его и послал Ходжа Хасана [Накшбанди] к мирзе Сулейману, а сам меж тем направился к Инду. Тогда Хаки Галлабан (пастух), отставший [от войска], чтобы добыть верные сведения, пришел и сообщил, что мирза Сулейман достиг Джалалабада и оставил там Харам бегим с несколькими отрядами, а сам движется вперед. Мухаммад Хаким спешно пересек Инд и послал Галиб бека и Ту-фана Ауджи со смиренной мольбой к мироохраняющему Двору

Шахиншаха. Он обрисовал собственное отчаянное положение и попросил помощи.

239 Сам же оставался на берегу Синд-Сагара⁵. Поскольку в то

время управление областью Пенджаб находилось в руках Мир Му-хаммад-хана, старшего брата Атага-хана, мирза послал к нему своего дивана Ходжабек Махмуда и Максуда Джаухари с просьбой о помощи. Мир Мухаммад-хан отправил Кази Имада с дарами и ободряющим посланием. Военачальники Пенджаба также прислали дары, достойные их ранга. Когда мирза Сулейман узнал, что мирза Мухаммад Хаким переправился через Инд, то потерял надежду и возвратился в Пешавар. Он направился в Джалалабад дорогой через Караппах⁶, а по пути вступал в стычки с афганцами шинвари⁷. Многих из них убили, а добро, находившееся в их [подобном] базару лагере, было разграблено. Там погиб Харун Шинвари, вождь племени. Мирза Сулейман оставил в Джалалабаде отряд [во главе] с Камбаром и отправился к Кабулу, готовившемуся к осаде. Гарнизон стоял начеку и принял меры для обороны крепости. В то время, когда Нагарчаин благодаря прибытию Его Величества Шахиншаха прославился среди семи климатов, явились посланники Мухаммад Хакима и при содействии придворных были возвышены изъявлением почтения. Они донесли до царского слуха прошение мирзы. Его приняли милостиво, а поскольку причина затруднений [последнего] крылась в том, что тот не имел рассудительного и доброжелательного защитника, Его Величество в своей неизмеримой мудрости задумался о [его] охранителе и избрал для этого высочайшего поста Кутб-ад-дин [Мухаммад]-хана, славящегося природными способностями и надежностью. Также последовало распоряжение, чтобы отборные войска Пенджаба под началом Мир Мухаммад-хана присоединились к мирзе, препроводили его в Кабул и твердо усадили его там на маснад. Исполнив это, Кутб-ад-дин-хану надлежало остаться в Кабуле, в то время как военачальникам следовало вернуться. Мир Мухаммад-хану и таким сирдарам, как Мухаммад-хан, Кули-хан Бирлас, правитель Мултана, Кутб-ад-дин-хан, Махди Касим-хан, Хасан Суфи султан, Джан Мухаммад Бахсуди, Камал-хан Гакхар, Фазил Мухаммад, Кули-хан, и вождям [племен] того края было

велено немедля двинуться в путь и соединиться с мирзой на берегу Инда, двинуться с ним на мирзу Сулеймана и положить конец притеснению тем Кабула. С послами Шахиншах отправил также значительную сумму из царской сокровищницы вместе с подарками и роскошными вещицами.

Когда сии распоряжения передали военачальникам, те подпоясали кушаком послушания талии верности и выступили с войском, чтобы сослужить мирзе; Кутб-ад-дин, Камал-хан, Фазил Мухаммад, Кули-хан во главе нескольких отрядов соединились с [вышеупомянутым] прежде остальных. Благодаря дождю Высочайших милостей и царских щедрот положение мирзы обрело новую славу. Они пересекли [реку] у переправы Алак Бенарес и двинулись к Кабулу. Мир Мухаммад-хан и остальные, отлично снаряженные, примкнули к мирзе близ Пешавара. Каждый поднес дары, сообразные его положению. Благодаря свету царского благоволения, сиявшему на щеке обстоятельств мирзы, его военачальники обрели великолепие, которого он никогда не представлял себе и [о котором] не мечтал, и он отправился в Кабул, преисполненный возвышенных надежд и с верными намерениями. Все они не ослабляли поводьев, покуда [армия] не достигла Джалалабада.

240