4 НЕ

Он был светом, несущим понимание тьме…

Он был тьмой, пронизанной мириадами лучей света, несущих мысль…

Он был человеком, мужчиной, ощущавшим свою силу, способным творить миры из ничего, из пустоты…

Он был основой бытия, началом жизни – женщиной, дающей радость, тепло, любовь, сочувствие…

И он был кем-то ещё, чему ни в одном языке мира не было толкования…

Усилием воли он собрал все ощущения в один узел и почувствовал себя Множеством. Было невероятно трудно сохранить свой личностный профиль и контролировать психоматрицу спутницы, но он сделал невероятное усилие и объединил обоих в единое целое!

Тот, кто принял его, попытался сопротивляться объединению. Но ему удалось лишь сохранить подобие психологической независимости, называемой людьми достоинством. То есть в принципе, говоря проще, сохранить лицо.

«Ты… мне… мешаешь…»

«Я тебе помогаю! Возьми всё, что знаю я, и дай мне то, что хранишь в себе ты!»

«Произойдёт… нейтрализация… мышления…»

«Произойдёт усиление креативных возможностей обоих!»

«Ёмкость… твоей памяти… недостаточна…»

«Человек – сын Вселенной! В его памяти содержится информация обо всех протекающих в ней процессах с момента рождения! Скорее ты недостаточно информативен!»

«Ты можешь… захлебнуться…»

«А вот тут ты прав, не сбрасывай мне сразу всю инфу, подключай по частям, а пока дай возможность сориентироваться в пространстве».

Сетчатая структура, обнимавшая «голову», растаяла.

Вокруг распахнулась невероятная даль, пронизанная звёздами, галактиками и светом!

Леонтий в данный момент не имел глаз, однако прекрасно видел звёздную панораму, обладая гораздо большим количеством рецепторов, чем раньше, пусть они и не принадлежали ему персонально.

Луна удалялась от них – плотный ком материи, исполосованный шрамами метеоритных кратеров и морями давно застывшей лавы.

Снизу стала видна Земля; каким-то образом он определил «низ» и «верх» относительно своего положения, словно мыслесфера подчинялась законам гравитации.

Вдали сияло око Солнца, вовсе не ослепительное, как если бы смотрел на него с поверхности Земли через окуляры глаз.

Послышался едва различимый в торжественной тишине голосок:

«Леон… мы… ещё… живы?»

Он очнулся.

«Маришенька, получилось! Мы сделали это! И мы вместе!»

«Чудо какое-то…»

«Вот удивится мой братишка, когда мы вернёмся!»

«Мы вернёмся?»

«Во всяком случае попытаемся. Доумник, что надо сделать, чтобы вернуться на Землю?»

«Не вижу смысла в возвращении…»

«Зато я вижу. Подключи к моей психоструктуре программу твоего жизнеобеспечения».

«Это… обрушит… твою память…»

«Не обрушит, я контролирую себя».

«Ты не поймёшь…»

«Научились же мы понимать друг друга? Давай понемножку, файл за файлом».

Космос вокруг передёрнула судорога…

* * *

Доумник оказался прав: Леонтий не рассчитал свои силы и едва «не выпал в осадок». Первое же подключение человеческого сознания к массиву информации пришельца едва не закончилось плачевно. Леонтий действительно «захлебнулся» в этом мощном, к тому же ещё и почти на сто процентов непонятном потоке, как пловец, попавший под удар волны цунами.

Судорожно забарахтавшись в струях «мутной воды», отбиваясь от падавших на голову «камней» и «взрывающихся световых «гранат», он подсоединил к себе объём памяти Марины, но и это помогло не сразу. Вспышечно выплывая в «пузыри осознавания себя», он начал тонуть, хотя и продолжал сопротивляться.

Но утонуть окончательно, потерять человеческую сущность и способность мыслить не дали два обстоятельства.

Первым было подключение личности Марины.

Она поняла, что дело плохо, и напрягла свои резервы, храбро подставляя плечо любимому человеку, что было для Леонтия сродни глотку воздуха для тонущего ныряльщика.

Вторым обстоятельством стало случайное столкновение Динло с изделием рук человеческих. Случилось это уже на подлёте к Земле, на границе стратосферы. Динло возвращался и наткнулся на искусственный объект, хозяин «осколка Довселенной» отвлёкся, и Леонтий перестал получать информацию, обрушившуюся на него пенной волной.

Впрочем, хозяином «осколка» Доумник мог считаться лишь условно. Слишком много связей он потерял при прорыве барьера Большого Взрыва, а потом при путешествии в новом для него континууме. Поэтому он зависел не только от законов нового мира, но и от спонтанной развёртки измерений своего кокона-носителя, принимаемой очевидцами его высадки на Землю за «волосы» и «щупальца».

Тем не менее искусственный объект (впоследствии стало известно, что это спутник) нарушил внутренние системы «довселенского сгустка», привнося в него законы трёхмерности, и в то время как Динло снижался, Леонтий сумел прийти в себя. Не полностью, скорее как боксёр после нокаута, однако он вытащил себя из «омута чужеродной информации», не забыв о Марине, оценил положение носителя и понял, что они пикируют на льды где-то в районе Арктики.

«Мы можем затормозить?» – вышел он на связь с Доумником.

«Если сбросим часть операционной зоны», – ответил собеседник.

«Ты имеешь в виду кусок твоего тела?»

«Направленный выброс части тела».

«То есть создав нечто вроде реактивной струи? Мы много потеряем?»

«Точный расчёт мне недоступен».